На «малолетке» много «мастей» (каст). Каждый зэк знает своё место. Подняться в высшую масть можно только из первых четырёх. 1) «Блатные», 2) «Приблатнённые», 3) «Третий стол», 4) «Пацаны», 5) «Форшмаки» (допустившие проступок по незнанию), 6) «Черти» (ворующие у своих), 7) «Нехватчики» («опустившиеся на кишке»),
«Прачки» (думаю, ясно), 9) «Шныри» (слуги), 10) «Козлы» (стукачи), 11) «Маслобойщики» (дрочат член другим), 12) «Петухи» (пассивные гомосексуалисты).В каждой колонии для несовершеннолетних насчёт каст свои названия и порядки.
Выше я упоминал, что можно «опуститься» в любой момент. На малолетке западло делать многие вещи. Например, сходил в туалет и не помыл руки. Докурил после низшей масти — сам такой станешь. Нельзя поднимать упавшие предметы. Особенно зубную щётку, сигареты, в бане — мыло. Нормальным зэкам в падлу есть чёрный хлеб с чаем. Тем более всухомятку. Также «опустишься», если заштопаешь себе носки. «Опустить» может воспитатель — за нарушение дисциплины переложит с приличного спального места к «чертям» у выхода или к «моченикам», которые писаются.
Могут блатные трахнуть, придравшись к словам. В этой зоне, кстати, в бане мылись двумя мочалками: одна — до пояса, другая — ниже. Нельзя ошибиться и назвать вафельное полотенце — «вафельным» («вафел» — делает минет). Надо говорить: «полотенце в клеточку». Даже во сне нельзя расслабиться. Опустишь с кровати руку ниже локтя — окрестят «чертилой».
В наше время маразма стало чуть меньше. Но совсем недавно идиотизм доходил до крайностей. До 1991 года заключённые отрицательно относились к советской власти. «Комсомолец», «коммунист» среди зэков означали ругательства. Власть была красная, и малолетки не признавали этот цвет. Нельзя было курить «Приму», потому что пачка красная. Даже если мать на свидание приезжала в красной кофте, сын отказывался от встречи. Потом переживал, конечно, но не показывал вида. Эти понятия исчезли после смены режима в стране.
Кое-где у несовершеннолетних ещё в ходу нелепые обычаи, касающиеся некоторых предметов, особенно еды. Даже существует целый свод правил-одностиший. («Сало, масло — западло. Колбаса — на член похожа. Сыр — мандятиной воняет. Курицу — петух топтал. Хлеб — растили коммунисты. По картошке — мент топтался. Воду — рыбы обоссали».) И так далее на все продукты питания. Это, конечно, скорее, шутка. Но в описанной выше колонии малолетки не едят ячневую кашу: сечка считается петушиной пищей. И не употребляют капусту, капуста — козлиная пища.
Тяжелее всех приходится тем кастам, которые принадлежат к «высшему свету». Те, кто ниже «пацанов», — опущенные. Тронь их — побегут жаловаться, даже в штаб, минуя активистов своего отряда. Только «пацаны», чтобы не прослыть «ломовыми» (ябедами) и не потерять лицо, терпят издевательства. С низшими мастями опасаются связываться из-за их мстительности. Ведь им терять нечего. Они и пакостят. Можешь, обидев такого вечером, проснуться утром с «прокачкой» (вантузом для пробивки унитазов). Этого достаточно для перевода в «обиженку». Или кинут половой тряпкой в лицо.
Естественно, такое не касается активистов. Строптивых, покусившихся на авторитет актива, изобьют и могут макнуть головой в унитаз.
Из-за таких порядков весь спецконтингент постоянно живёт в напряжении. Малолетки зарабатывают неврозы и психозы.
Странно одно: зоны для несовершеннолетних называются воспитательными колониями. Неужели администрация этих учреждений, создавая подопечным такие условия существования, надеется, что способствует их перевоспитанию?
«Преступление и наказание»
Несоблюдение норм тюремного закона не пройдет бесследно ни для одного из заключенных. При этом не имеет значения, относится ли арестант к тюремной «элите» или же входит в самую непочетную группу «сидельцев».
Читайте также: Узнайте как выиграть в крестики-нолики
За нарушение установленных правил провинившийся осужденный (тот, который «накосячил») может быть подвергнут:
— Избиению.
— Удару по ушам (дать по ушам – означает перевести заключенного из «касты блатных» в более низшую, то есть в категорию «мужиков»). Сделать это может только вор в законе или осужденный, имеющий такой же статус.
— Перелому конечностей – руки и ноги ломают, как правило, лицам, не вернувшим карточный долг (а он на зоне считается святым), а также тем, кто без каких-либо на то причин сам избил сокамерника.
— Насильственному акту мужеложства, после которого заключенный автоматически попадает в самую презираемую «касту опущенных»; данный вид наказания широко распространен в местах лишения свободы, где отбывают наказания несовершеннолетние преступники, а также на зонах общего режима. В тюрьмах строгого и особого режима данные случаи встречаются крайне редко.
— Символическому акту мужеложства (на зоне это выражение заменяется понятием «парафин» и заключается в проведении половым органом по губам провинившегося). Сам половой акт при этом не происходит, однако осужденный также переводится в категорию «петухов».
Бывает и такое
Вышеупомянутые масти имеются во всех зонах и тюрьмах. Однако в некоторых местах лишения свободы бывают свои специфические, так называемые промежуточные касты.
Особенно много подобных каст на зоне, где содержаться несовершеннолетние преступники. На «малолетке», помимо уже указанных каст, имеются такие масти, как:
- «форшмаки», в которую входят арестанты, совершившие какой-либо небольшой проступок на зоне из-за незнания правил и норм поведения;
- «черти» — то есть те заключенные, которых уличили в воровстве у своих сокамерников;
- «шныри», которые выполняют роль прислуги;
- «прачки», «маслобойщики», «нехватчики» и прочие.
На некоторых взрослых зонах распространены своеобразные подкасты. К примеру, «приблатненные», в которую входят заключенные, которые составляют «свиту» «блатным» (при этом сами они блатными не являются). Или каста «негодяи», к которой относятся «блатные» арестанты, которые совершили какой-либо отвратительный поступок.
«Будьте осторожны с Люсей, ее отец — враг народа»
Если родителей ребенка арестовывали, когда он уже был не грудным младенцем, его ждал собственный этап: скитания по родственникам (если они остались), детский приемник, детдом. В 1936-1938 годах обычной становится практика, когда даже при наличии родственников, готовых стать опекунами, ребенка «врагов народа» — осужденных по политическим статьям — отправляют в детприемник. Из воспоминаний Г.М. Рыковой: «После ареста родителей мы с сестрой и бабушкой продолжали жить в нашей же квартире <…> Только занимали мы уже не всю квартиру, а только одну комнату, так как одна комната (папин кабинет) была опечатана, а во вторую еще при нас вселился майор НКВД с семьей. 5 февраля 1938 года к нам явилась дама с просьбой проехать с ней к начальнику детского отдела НКВД, якобы он интересуется, как к нам относилась бабушка и как вообще мы с сестрой живем. Бабушка ей сказала, что нам пора в школу (учились мы во вторую смену), на что эта особа ответила, что подбросит нас на своей машине ко второму уроку, чтобы мы взяли с собой только учебники и тетради. Привезла она нас в Даниловский детприемник для несовершеннолетних преступников. В приемнике нас сфотографировали в анфас и в профиль, прикрепив к груди какие-то номера, и сняли отпечатки пальцев. Больше мы домой не вернулись».
«На следующий день после ареста отца я пошла в школу. Перед всем классом учительница объявила: “Дети, будьте осторожны с Люсей Петровой, отец ее – враг народа”. Я взяла сумку, ушла из школы, пришла домой и сказала маме, что больше в школу ходить не буду», — вспоминает Людмила Петрова из города Нарва. После того как мать тоже арестовали, 12-летняя девочка вместе с 8-летним братом оказалась в детском приемнике. Там их обрили наголо, сняли отпечатки пальцев и разлучили, по отдельности направив в детские дома.
Иллюстрация: Сергей Титов / РИА Новости, архив
Дочь репрессированного по «делу Тухачевского» командарма Иеронима Уборевича Владимира, которой в момент ареста родителей было 13 лет, вспоминает, что в детоприемниках детей “врагов народа” изолировали от внешнего мира и от других детей. «К нам не подпускали других детей, нас не подпускали даже к окнам. К нам никого не пускали из близких… Мне и Ветке тогда было по 13 лет, Петьке 15, Свете Т. и ее подруге Гизе Штейнбрюк по 15. Остальные все младше. Были две крошечки Ивановы 5 и 3 года. И маленькая все время звала маму. Было довольно-таки тяжело. Мы были раздражены, озлоблены. Чувствовали себя преступниками, все начали курить и уже не представляли для себя обычную жизнь, школу».
В переполненных детприемниках ребенок находился от нескольких дней до месяцев, а затем этап, похожий на взрослый: «черный ворон», товарный вагон. Из воспоминаний Альдоны Волынской: «Дядя Миша, представитель НКВД, объявил, что мы поедем в детский дом на Черное море в Одессу. Везли нас на вокзал на “черном вороне”, задняя дверь была открыта, и в руке охранник держал наган. B поезде нам велели говорить, что мы отличники и поэтому до конца учебного года едем в Артек». А вот свидетельство Анны Раменской: «Детей разделили на группы. Маленькие брат с сестрой, попав в разные места, отчаянно плакали, вцепившись друг в друга. И просили их не разъединять все дети. Но ни просьбы, ни горький плач не помогли. Нас посадили в товарные вагоны и повезли. Так я попала в детдом под Красноярском. Как мы жили при начальнице-пьянице, при пьянках, поножовщине, рассказывать долго и грустно».
Детей «врагов народа» из Москвы везли в Днепропетровск и Кировоград, из Петербурга — в Минск и Харьков, из Хабаровска — в Красноярск.
Тюремные «касты»
Не бывает арестантов, которые не входили бы ни в одну из категорий заключенных. Все лица, содержащиеся в местах лишения свободы, условно подразделяются по группам или, как говорят сами заключенные, «кастам». Переход из привилегированной категории в более низшую категорию возможен (например, в связи с совершением какого-либо поступка, который тюремные понятия и законы, поведение зеков относит к «косяку»). А вот переход из низшей в высшую – исключен.
Читайте также: Как сделать волнистые волосы на каре
Итак, существует четыре основных тюремных «касты»:
- блатные;
- мужики;
- козлы;
- отверженные.
Первая «каста» — блатные. Это так называемые профессиональные преступники со стажем. Сами представители этой группы себя блатными не называют, а употребляют такие понятия, как «братва», «арестанты», «бродяги», «путевые».
Указанная группа является верхушкой иерархии, попасть в которую может далеко не каждый. Существуют строгие требования к заключенным, входящим в данную «касту». Так, «бродягой» никогда не станет тот, кто на воле занимал руководящие должности, имел какое-либо отношение к структурам власти, служил в армии. Не попадут в «касту» и те, кто работал в сфере обслуживания (к примеру, официантом, доставщиком, таксистом).
Несколько десятилетий назад «блатные», находясь на свободе, вообще не должны были работать ни дня. Также им запрещалось жениться, выполнять обязательные работы на зоне. Сейчас эти требования в большинстве тюрем не применяется.
Помимо «чистой» биографии и статуса профессионального преступника, заключенный, желающий попасть в эту «касту», должен соблюдать абсолютно все тюремные понятия и законы, традиции.
Блатные обладают на зоне и в тюрьме (или как говорят сами заключенные, «на тюрьме») огромной властью. Именно они решают все конфликтные ситуации и споры, возникающие между заключенными, следят за тем, чтобы никто из осужденных не был безосновательно обижен или унижен.
Имеют представители этой группы и особые привилегии. Так, они могут не работать и самостоятельно принимать решение о том, что из так называемого общака можно оставить себе.
Именно из этой «касты» выбирается «пахан» — главный на зоне. При этом если в тюрьме есть признанный «вор в законе», то указанную «должность» обязательно занимает он. К слову, «воры в законе» — это привилегированная, высшая группа заключенных. В нее входят лишь признанные преступным миром нарушители закона, соответствующие всем вышеперечисленным требованиям.
Если же на зоне нет «вора в законе», то туда направляется лицо, исполняющее его обязанности, то есть «смотрящий». Он выполняет все функции «пахана».
В настоящее время в некоторых местах лишения свободы так называемые паханы негласно сотрудничают с администрацией колонии: они наводят на зоне такой порядок, какой необходим руководству. Начальство колонии за такое вот сотрудничество на многое закрывает глаза: к примеру, на то, что к «пахану» попадает водка, анаша и прочее.
Стоит отметить, что развитие рыночных отношений в стране не обошло и места лишения свободы. С недавних пор «вором в законе» можно стать за деньги, то есть купить это звание. И, несмотря на то, что тюремные понятия и законы ясности никак не стыкуются с этим фактом, исключать его все же невозможно. Таких вот новоиспеченных и не очень идейных воров в законе называют «апельсинами».
В «блатные» и «смотрящие» лучше не лезть!
Как вести себя за решёткой — тут универсальных советов нет. Как ни банально звучит, многое зависит только от вас.
Подъезжая к зоне, помните, что в России больше нет тех профессиональных преступников, которых вы видели по телевизору. Не очень важно, в какую колонию вы прибыли. Ведите себя как мужчина и будете жить нормально.
Посидев на всяких «командировках», скажу, что мне даже нравятся «махновские» зоны. Да, с одной стороны, там творится страшный беспредел, а с другой — хорошо себя чувствуют нормальные люди, а не говоруны и приспособленцы.
Так же, как и «прописка» у малолеток, беспредел — не такая уж глупая штука. В «махновской» зоне вас жёстко избивают в карантине зэки. Но ведь и побои можно снести достойно — не скулить, не молить о пощаде, не ломиться потом жаловаться ментам. Тогда отстанут. Дадите слабину — будут прессовать весь срок. Такой «естественный отбор» в чём-то даже справедлив.
Но, допустим, вы едете в обыкновенную колонию (они сейчас все смешанные: на «чёрных» хватает «красноты», на «красных» — «черноты»).
Во-первых, сразу усвойте, что исправительно-трудовые учреждения — это деревня. Пусть в ней все зэки — горожане, но от ограниченности пространства и общения они уподобляются деревенским жителям в худших их проявлениях. Привыкают сплетничать, жить мелочами, стремиться всё знать про соседей. Многие осуждённые перестают соблюдать этикет, приличия, гигиену.
Так что встретите в зоне хорошего знакомого по воле, помните, что он был хорошим именно на воле. Здесь среда обитания заставляет человека выживать. Будьте осторожны: неизвестно, какая гниль из него попрёт.
Прибыв в колонию, я лучшего друга юности встретил, который там отсидел уже два года. Пока был в карантине, дал ему свои вещи на сохранение, а он, чтобы «с члена соскочить» и с карточными долгами рассчитаться, их продал. Потом напрочь отказывался, что я ему что-то давал…
При встрече со знакомым сошлитесь на плохое самочувствие и пообещайте, что пообщаетесь позже. За короткое время точно узнаете, сколько «косяков он впорол» (совершил гадких поступков) за время срока.
Пишу это в расчёте на нормальных людей. Так что будем считать, ваша цель — освободиться досрочно.
Для этого лучше всего устроиться работать на промзону. Только не на должность бригадира, кладовщика, коменданта, а простым тружеником. И спокойно живите. Не конфликтуйте с ментами и зэками. Не становитесь передовиком, нужным администрации. Иначе в суд на условно-досрочное освобождение вам даже характеристику прекрасную напишут, чтобы отношения не портить, а сами судью попросят, и тот не отпустит. А сотрудники будут лицемерно вздыхать и всячески вам сочувствовать…
С работой не торопитесь. Срок большой: главное — не ошибиться. Должность завхоза отряда, заведующего столовой, баней, клубом, нарядчика, активиста секций занимать не советую. Зэки их не любят, да и менты порядком «достают».
В «блатные» и «смотрящие» тоже лучше не лезть. Нет, если вы на воле ошивались по «хазам» и «малинам», играли в карты и душой болеете за уголовный мир, тогда, конечно, идите в «смотрящие». Но эта группировка тоже жестоко наказывает своих за проступки или слабину — поломать могут. А сотрудники, хоть и пользуются такими, но досрочно не отпускают.
Остальные советы, не зная человека, давать сложно. В одной голодной зоне кто-то на помойке питается, спит в переполненной грязной секции на пятом ярусе под потолком. В то же время на промзоне у другого зэка есть кабинет с городским телефоном, спальня, оранжерея, спортзал, душ, а еду ему доставляют из ресторана.
Или в «красной» зоне менты избили весь карантин, а со мной с первого дня на «вы» общались.
Встречались мне в колонии барыги, чей ежемесячный доход составлял несколько тысяч долларов, а на воле они от голода пухли.
Бывает, что авторитеты за решёткой имеют власть, несколько слуг (не самых глупых зэков), по одному их слову решаются судьбы, жизнь и смерть арестантов, а на свободе они в канаве валяются и на них собаки ссут. Так что в неволе только от вас зависит, кем и как вы будете жить.
«Петухи» или «опущенные»
Самая низшая каста в тюремной иерархии. Не сказать чтобы многочисленная в процентном соотношении с другими мастями, но к «опущенным» условно можно отнести также опустившихся зеков – «чушков», не следящих за собой, не мытых, грязно одетых. «Чушко», как и «петухов», на зоне сторонятся и их место часто также у параши. «Петух», строго говоря, – пассивный гомосексуалист. Либо «голубой» (вне зависимости от активно-пассивной позиции), пришедший таковым с воли, либо «обиженный» уже на зоне. «Петухи» не обладают на зоне никакими правами, они изгои, от которых остальные сидельцы стараются максимально дистанцироваться – у «голубых» своя посуда с дыркой и собственное место поближе к туалету. Вся грязная работа в неволе – мытье сортиров, обслуживание помойных ям и многое другое – на «опущенных». Слово «петух» и родственные ему слова – «курица», «курятник», «гребешок» и все остальные, хоть каким-то образом связанные с этой птицей – очень оскорбительны по отношению к конкретному осужденному, за них сразу же требуется призывать к ответу, иначе этот статус также, как и с «козлом», к зеку может прилипнуть, и уже безвозвратно.
Как общаться с вертухаями
Теперь поговорим про сотрудников в колонии. Ни в чём не верьте им, особенно офицерскому составу. За все годы, проведённые за решёткой, видел сотни «граждан начальников», и у меня сложилось стойкое впечатление, что их в специальных учебных заведениях учат врать осуждённым. Чтобы добиться сиюминутной выгоды, чтобы зэк сделал как им надо или отстал от них, они дают обещания, легко клянутся погонами. Так что к сотрудникам пенитенциарной системы (и МВД тоже) надо относиться как к радио, — их можно послушать, но нельзя с них спросить.
В зоне, по моему мнению, работают очень непорядочные люди: начальник, заместитель начальника по безопасности и оперативной работе (то есть глава двух отделов — безопасности и оперативного), у каждого из них есть свои начальники, заместители, старшие и простые сотрудники. Дальше — заместитель начальника по кадрам и воспитательной работе. К воспитательному отделу относятся начальники отрядов. Потом — заместитель по тылу (хозяйственник) со своим штатом, спецотдел, психологи, социологи, медики.
В исправительной системе практикуется старый испытанный метод «разделяй и властвуй». Начальник колонии и его зам по БОР имеют разную «крышу» в Управлении исполнения наказаний и стучат друг на друга. В свою очередь, на них и своих коллег «сливают» информацию в управу другие замы, начальники отделов и их подчинённые. Так что хоть менты и делают общее дело, но между собой они тихо враждуют. Межвидовая борьба!
В зоне не всегда доминирует «хозяин». По должности он главный, но если у него стали слабоваты «крыша» и собственная голова, то власть может перейти в руки к любому хваткому заместителю.
