Какова уголовная ответственность за нарушение неприкосновенности частной жизни?

Новая редакция Ст. 137 УК РФ

1. Незаконное собирание или распространение сведений о частной жизни лица, составляющих его личную или семейную тайну, без его согласия либо распространение этих сведений в публичном выступлении, публично демонстрирующемся произведении или средствах массовой информации —

наказываются штрафом в размере до двухсот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до восемнадцати месяцев, либо обязательными работами на срок до трехсот шестидесяти часов, либо исправительными работами на срок до одного года, либо принудительными работами на срок до двух лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет или без такового, либо арестом на срок до четырех месяцев, либо лишением свободы на срок до двух лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет.

2. Те же деяния, совершенные лицом с использованием своего служебного положения, —

наказываются штрафом в размере от ста тысяч до трехсот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от одного года до двух лет, либо лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок от двух до пяти лет, либо принудительными работами на срок до четырех лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до пяти лет или без такового, либо арестом на срок до шести месяцев, либо лишением свободы на срок до четырех лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до пяти лет.

3. Незаконное распространение в публичном выступлении, публично демонстрирующемся произведении, средствах массовой информации или информационно-телекоммуникационных сетях информации, указывающей на личность несовершеннолетнего потерпевшего, не достигшего шестнадцатилетнего возраста, по уголовному делу, либо информации, содержащей описание полученных им в связи с преступлением физических или нравственных страданий, повлекшее причинение вреда здоровью несовершеннолетнего, или психическое расстройство несовершеннолетнего, или иные тяжкие последствия, —

наказывается штрафом в размере от ста пятидесяти тысяч до трехсот пятидесяти тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от восемнадцати месяцев до трех лет, либо лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок от трех до пяти лет, либо принудительными работами на срок до пяти лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до шести лет или без такового, либо арестом на срок до шести месяцев, либо лишением свободы на срок до пяти лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до шести лет.

Понятие (какая статья в УК РФ?)

Вопрос о нарушении границ приватной жизни регулируется 137 статьей Уголовного кодекса РФ.

• если некто незаконно добывает и затем распространяет сведения, относящиеся к чьей-либо частной жизни;
• если чью-либо личную тайну или информацию предают огласке через публичное выступление , произведение или через средства массовой информации.

Человек имеет право на защиту своей чести и доброго имени, тайны усыновления, тайны исповеди, врачебной тайны, тайны связи. Также — право на контроль информации касательно себя.

О квалификации преступлений и судебной практике

Преступления, предусмотренные ст. ст. 137 и 138 УК РФ, относятся к категориям небольшой и средней тяжести. Применение этих составов преступлений не препятствует квалификации действий по совокупности с другими статьями УК РФ. Например, получение или использование данных о частной жизни лица может быть приготовлением к совершению другого преступления или способом его совершения, в частности, вымогательства. Нередко применение в ходе сбора информации о личной или семейной жизни специальных технических средств относится к разряду компьютерных преступлений, например, ст. 272 УК РФ (неправомерный доступ к компьютерной информации с ее блокировкой, модификацией или копированием). Если, в свою очередь, речь идет о разглашении тайны усыновления, то ответственность может грозить по ст. 155 УК РФ. Злоупотребление полномочиями или их превышение должностными лицами может образовывать состав должностного преступления. Эти и другие нюансы очень важны для правильной квалификации. Тем более, что по совокупности может грозить куда большее наказание, чем по ст. 137 или 138 УК РФ. В большинстве случаев при квалификации содеянного по нескольким статьям весьма реально получить лишение свободы. Тогда как если речь идет только о нарушении неприкосновенности частной жизни, более вероятно получить условный срок или наказание, не связанное с лишением свободы.

В следственной и судебной практике преступления, предусмотренные ст. 137 или 138 УК РФ, встречаются достаточно редко. По крайней мере, без совокупности с другими преступлениями. В последнее время все чаще речь идет о распространении данных в Интернете, например, интимных фото. Встречаются на практике и приговоры за установку прослушки, скрытых видеокамер, за взлом личных аккаунтов, получение доступа к электронной переписке. На бытовом уровне преступления чаще всего совершаются из мести, из корыстных побуждений (шантаж, вымогательство), из желания навредить другому человеку или проверить свои хакерские способности.

Закон об ОРМ разрешает оперативным сотрудникам собирать и использовать сведения о частной жизни лица в целях выявления, пресечения, фиксации преступлений. Как правило, полученная информация ложится в основу возбуждения уголовного дела или получения по нему доказательств. Зачастую российские суды признают такие мероприятия и полученные доказательства законными и допустимыми, если не было явных нарушений закона. В иных случаях может быть поднят вопрос о возбуждении уголовного дела уже в отношении самих сотрудников.

Состав преступления

Объективную сторону преступления составляют:

• неправомерный сбор и публичная огласка личной информации о лице путем выступления, публикации произведения или передачи ее в СМИ;
• причиненный описанными действиями ущерб интересам и правам гражданина;
• причинная связь между деянием и последствиями, которые оно повлекло.

Субъективную же сторону преступления составляют умышленные действия лица, которое вторгается в чужую личную жизнь. Обязательным критерием является личная, либо корыстная заинтересованность нарушителя.

Причем, если для совершения преступления злоумышленник использует свое служебное положение, это деяние уже более опасное, чем совершенное без использования специальных возможностей.

Объектом преступления является система общественных отношений, обеспечивающая сохранность частной жизни лица и защиту ее от чужого вторжения.

Право на такого рода защиту закреплено в Основном законе Российской Федерации (статья 23 Конституции); статье 12 Всеобщей декларации Прав Человека и статье 9 Российской декларации прав и свобод человека и гражданина.

Субъектом данного преступления может быть только человек. То есть физическое лицо. Если преступление совершается от имени юридического лица, последнее не может быть признано как субъект преступления.

Предмет преступления — информация, которая относится к личной либо семейной тайне человека. То есть, сведения о его личности, интимных отношениях, связях, доходах, предпочтениях, отношениях внутри семьи, состоянии здоровья и т.д.

ВС скорректирует практику привлечения к ответственности за нарушение конституционных прав и свобод

27 ноября Пленум Верховного Суда РФ рассмотрел проект постановления (ссылка на файл), в котором разъясняются вопросы судебной практики по делам о преступлениях против конституционных прав и свобод человека и гражданина. Документ подготовлен в целях обеспечения единообразия применения судами законодательства об ответственности за преступления, предусмотренные ст. 137, 138, 138.1, 139, 144.1, 145 и 145.1 УК РФ. По итогам рассмотрения документ был отправлен на доработку.

По мнению руководителя конституционной практики АК «Аснис и партнеры» Дмитрия Кравченко, необходимость в разъяснениях ВС по ряду пунктов – в частности, об условиях привлечения к ответственности за незаконный оборот спецсредств для негласного получения информации, – назрела давно.

Член Комиссии по защите прав адвокатов АП Красноярского края Александр Брестер отметил, что преступления против конституционных прав и свобод человека и гражданина являются редкими, в судебной статистике на федеральном уровне они даже не выделяются, практики ВС по ним немного. Эксперт полагает, что, скорее всего, появление данного проекта обусловлено массовым развитием технологий, в связи с чем потребовалось уточнить некоторые понятия, и удобнее всего сделать это в формате разъяснений Пленума ВС.

Неприкосновенность частной жизни

В п. 1 проекта ВС обращает внимание судов на то, что в соответствии с ч. 1 и 2 ст. 137 УК РФ уголовная ответственность наступает за сбор и распространение сведений о частной жизни лица, составляющих личную или семейную тайну, в отсутствие его согласия или законных оснований для получения, использования и предоставления таких сведений.

Под сведениями, составляющими личную или семейную тайну, в соответствии с п. 2 понимается информация об области жизнедеятельности лица или членов его семьи, которая не подлежит контролю со стороны общества и государства, если носит не противоправный характер, не является общедоступной и не предается огласке самим гражданином. К этой категории также относятся сообщенные адвокату сведения, необходимые для оказания профессиональной юридической помощи. Верховный Суд обращает внимание, что для наличия состава преступления, предусмотренного ст. 137 УК, отнесение таких сведений к категории личной или семейной тайны должно охватываться умыслом виновного лица.

Комментируя это разъяснение, старший партнер КА «Дефенден Юстицио» Дмитрий Дядькин обратил внимание, что Пленум ВС в части определения понятия сведений, составляющих личную или семейную тайну, обратился к дефиниции, выработанной Конституционным Судом и отраженной в ряде его актов (определения от 9 июня 2005 г. № 248-О; от 26 января 2010 г. № 158-О-О и от 27 мая 2010 г. № 644-О-О). По мнению адвоката, это «хорошая» практика, поскольку она формирует единообразие и стабильность правоприменения.

В п. 3 проекта разъяснений отмечается, что сбор сведений о частной жизни подразумевает получение их любым способом – личным наблюдением, прослушиванием, опросом других лиц, в том числе с помощью аудио-, видео- и фотофиксации, копирования документов, а также путем похищения или иного приобретения.

В п. 4 подчеркивается, что при рассмотрении уголовных дел о преступлениях по ст. 138 УК судам следует иметь в виду, что тайна переписки, телефонных переговоров, а также почтовых, телеграфных и иных сообщений признается нарушенной, когда доступ к ее содержанию и информации о самих фактах переписки, переговоров и сообщений произведен в отсутствие законных оснований и без согласия лица, чью тайну они составляют. Под «иными сообщениями» подразумеваются любые конфиденциальные сообщения, передаваемые как по сетям электросвязи, так и почтовой и курьерской связью, в том числе на электронных носителях (п. 5).

Дмитрий Дядькин отметил, что наибольшая сложность квалификации таких деяний заключается в том, что любой акт сообщения представляет собой коммуникацию как минимум двух субъектов – отправителя и адресата. «Закономерен вопрос: какова должна быть квалификация действий лица, нарушившего тайну переписки? – размышляет эксперт. – В данном случае нарушаются конституционные права как адресата, так и отправителя. Это суждение верно даже в том случае, если сообщение содержало сведения только об одном из участников переписки, так как факт сообщения представляет собой личную жизнь гражданина».

Адвокат полагает, что этот вопрос в проекте не разрешен: «Более того, ВС формулирует свои разъяснения таким образом, что тайна может быть нарушена в том случае, если, например, ознакомление с перепиской произошло без согласия лица (а не лиц!)».

По мнению Александра Брестера, п. 4 четко закрепляет, что вся переписка в телефонах – в любой программе для обмена сообщениями – охраняется законом. «Давно и остро стоит вопрос о том, что получение сведений о такой переписке добывается правоохранительными органами без судебного решения – произвольно или в рамках осмотра. Если пользоваться предложенным толкованием – этого делать нельзя. Ранее КС уклонялся от ответа на этот вопрос. Не факт, что что-то изменится, но есть теперь на что сослаться», – пояснил он.

В п. 6 установлено, что по ст. 138 УК квалифицируются действия, связанные с нарушением тайны переписки, телеграфных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений конкретного лица или неопределенного круга лиц, совершенные с прямым умыслом. При этом ответственность наступает за нарушение права лица на конфиденциальность – независимо от того, составляют передаваемые сведения личную или семейную тайну или нет.

Кроме того, отмечается, что ознакомление с фактом или содержанием переписки, переговоров и сообщений при наличии согласия хотя бы одного из лиц, чью тайну они оставляют, не образует указанного состава преступления, а также о том, что распространение сведений после такого ознакомления без согласия указанного лица влечет уголовную ответственность по ст. 137 УК. Впрочем, в качестве варианта предлагается этот абзац исключить.

Александр Брестер полагает, что данным пунктом ВС попытался разрешить давний спор о том, чье согласие требуется на разглашение тайны переписки – всех ее участников или не всех. По мнению эксперта, ВС осторожно предложил указать на достаточность согласия одного из участников. «Но этот абзац может быть исключен, что, как мне кажется, неверно. Иногда в целях защиты необходимо использовать переписку, запись собственного разговора с иным лицом и т.п., но суды ссылаются на то, что без согласия другого лица (или без предупреждения о записи) такое использование незаконно», – пояснил он.

Эксперт добавил, что это актуально как для гражданских и семейных споров, так и для защиты по уголовным делам. «Конечно, между людьми должен быть определенный уровень доверия – переписываясь с кем-то, я не хочу думать, что мой собеседник легко может показать переписку третьим лицам. Однако должна ли эта ситуация находиться под правовой охраной? – задается вопросом Александр Брестер. – Пока ВС полагает, что нет, но указывает, что такое разглашение не должно затрагивать личную и семейную тайну».

Дмитрий Дядькин также считает, что исключение указанного абзаца крайне нежелательно, так как это повлечет правовую неопределенность в данном вопросе и, соответственно, – произвольное и необоснованное расширение оснований привлечения лиц к уголовной ответственности. «Полагаем, что в случае полемичности дефиниции требуется ее доработка, а не исключение», – добавил он.

В п. 7 проекта разъяснений Пленума отмечается, что ответственность по ст. 138.1 УК за незаконные производство, приобретение и (или) сбыт специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации, наступает в тех случаях, когда такие действия совершаются в нарушение требований законодательства без соответствующей лицензии и не в целях проведения ОРД.

Уточнено, что устройства бытового предназначения (смартфоны, диктофоны, видеорегистраторы) могут быть признаны специальными техническими средствами только при условии, что им преднамеренно были приданы новые качества и свойства для негласного получения информации. В ряде таких случаев потребуется заключение специалиста или эксперта.

ВС подчеркивает (п. 9), что сам по себе факт незаконного оборота специальных технических средств не может свидетельствовать о виновности лица в совершении преступления, предусмотренного ст. 138.1 УК, если его умысел не был направлен на приобретение и (или) сбыт именно таких технических средств (например, если лицо приобрело такое средство в интернет-магазине как устройство бытового назначения и добросовестно заблуждалось о его фактическом предназначении).

Также по этой статье не могут быть квалифицированы действия лица, которое приобрело устройство для негласного получения информации в целях личной безопасности, безопасности членов семьи, включая детей, а также для сохранности имущества и слежения за животными, и не предполагало использовать его для посягательства на конституционные права граждан.

Незаконный оборот специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации, по мнению Александра Брестера, является самой болезненной из затронутых тем с точки зрения уголовного права и процесса. «Здесь ВС констатирует очень простые вещи, которые и так должны быть понятны правоохранителю: нужно доказать умысел на приобретение устройства именно для негласного получения информации, а также то, что лицо сознательно приобретает устройство с целью нарушения конституционных прав граждан. По-хорошему, все дела об осуждении лиц за приобретение очков с видеокамерами или иных технических устройств для личного пользования должны быть пересмотрены на основе этого указания», – полагает эксперт.

По мнению Дмитрия Кравченко, разъяснения, связанные с уточнением условий привлечения к ответственности за незаконный оборот спецсредств для негласного получения информации, давно назрели и позволят в большинстве случаев исключить необоснованное привлечение к ответственности при отсутствии признаков общественной опасности.

Право на неприкосновенность жилища

В п. 10 проекта постановления внимание судов обращается на то, что ст. 139 УК предусмотрена ответственность за проникновение в жилище, совершенное против воли проживающего в нем лица при отсутствии законных оснований для ограничения данного конституционного права.

В соответствии с примечанием к этой статье и его взаимосвязи со ст. 16 Жилищного кодекса РФ жилищем признаются (п. 11):

• индивидуальный жилой дом (в том числе его часть) с входящими в него жилыми и нежилыми помещениями – то есть не отделенными от жилого дома верандой, подвалом, чердаком, гаражом и т.п.;
• входящее в жилищный фонд и пригодное для постоянного или временного проживания жилое помещение, независимо от формы собственности;
• предназначенное для временного проживания помещение или строение, не входящее в жилищный фонд.

При этом несоответствие помещения или строения санитарным, техническим и иным нормам, а также его непригодность для проживания и исключение из жилищного фонда не являются определяющими факторами для непризнания его жилищем и лишения лиц, которые фактически в нем проживают, соответствующего конституционного права. «Вопрос о возможности или невозможности признания такого помещения или строения жилищем должен решаться с учетом не только его технических характеристик и параметров…но и других обстоятельств дела, в том числе правомерности и продолжительности использования данного помещения, строения в качестве жилища», – указано в проекте постановления.

В п. 12 разъясняются критерии, согласно которым жилищем по смыслу примечаний к ст. 139 УК не могут быть признаны:

• помещения, строения, обособленные от индивидуального жилого дома (погреб, сарай, баня, гараж), если они не были специально приспособлены для проживания;
• не предназначенные для проживания помещения в общественных местах, а также кабинеты и подсобные помещения в зданиях организаций;
• предназначенные только для временного нахождения в период поездки, путешествия (купе поезда, каюта судна, туристическая палатка и т.п.);
• жилые помещения, используемые исключительно в качестве, например, склада, мастерской.

Под проникновением в жилище применительно к ст. 139 УК согласно п. 13 понимается тайное или открытое вторжение, совершенное непосредственно либо с помощью технических средств (например, для незаконного установления прослушивающего устройства или прибора видеонаблюдения). Этот пункт также предлагается изложить и в другой редакции: «Под проникновением в жилище применительно к ст. 139 УК РФ следует понимать тайное или открытое вторжение (вхождение) лица в соответствующее помещение или строение».

По мнению Дмитрия Дядькина, узкое толкование, допускающее в качестве деяния только вторжение (вхождение), не будет в полной мере отражать весь спектр преступлений данной категории, а также не отвечает современным тенденциям и уровню развития технических средств, позволяющих посягать на охраняемый ст. 139 УК объект.

В соответствии с п. 14 и 15 проекта проникновение в жилище признается совершенным против воли проживающего в нем лица при отсутствии добровольного согласия на допуск вторгшегося, выраженного в любой форме. При этом действия лица, которое вошло в жилище с такого согласия, но не покинуло его по требованию проживающего, не образуют состава преступления по ст. 139 УК. Поясняется, что судам при этом следует учитывать умысел виновного лица с учетом всех обстоятельств дела, в том числе наличия и характера отношений виновного с лицами, проживающими в данном жилом помещении или строении, а также способа проникновения и т.д.

Пункт 16 указывает, что если у лица, незаконно проникшего в жилище, имелся умысел на завладение чужим имуществом, то его действия будут охватываться соответствующей статьей УК с квалифицирующим признаком незаконного проникновения и не потребуют дополнительной квалификации по ст. 139 УК. При этом не имеет значения, что виновный проник в жилище с целью кражи, которая переросла в грабеж или разбой. Если судом установлено, что умысел на совершение кражи, грабежа или разбоя возник после незаконного проникновения в жилище, деяние следует квалифицировать по совокупности с преступлением, предусмотренном ст. 139 УК. При этом в действиях лица квалифицирующий признак хищения с «незаконным проникновением в жилище» будет отсутствовать.

Кроме того, действия виновного могут быть квалифицированы по ч. 2 ст. 139 УК, если насилие или угроза его применения были совершены в момент вторжения либо непосредственно после него для реализации умысла на незаконное проникновение в жилище (п. 17).

Нарушения в сфере трудового права

Как указано в п. 18 проекта, необоснованный отказ в приеме на работу либо необоснованное увольнение лица, достигшего предпенсионного возраста, указанного в примечании к ст. 144.1 УК, также как заведомо беременной женщины либо имеющей детей до трех лет, влечет уголовную ответственность по ст. 144.1 и 145 УК только в случаях, когда работодатель руководствовался соответствующим дискриминационным мотивом.

Разъясняется, что в случае, когда трудовой договор с работником был расторгнут по его инициативе, однако по делу имеются доказательства принуждения работника подать заявление об увольнении именно в связи с указанными критериями, такие действия также образуют состав преступления, предусмотренный указанными статьями.

Дмитрий Дядькин отметил, что разъяснения Пленума о квалификации действий по ст. 144.1 и 145 УК РФ представляются вполне разумными и будут крайне актуальны в связи с ожидаемым возрастанием количества таких дел в будущем.

В соответствии с п. 19 невыплата зарплаты, пенсий, стипендий, пособий и иных установленных законом выплат частично или полностью квалифицируются, соответственно, по ч. 1 или 2 ст. 145.1 УК лишь при умышленном совершении указанных деяний, а также из корыстной или личной заинтересованности. В этой связи наличие у руководителя организации или иного лица, указанного в ст. 145.1 УК, реальной финансовой возможности для выплаты зарплаты и иных выплат или ее отсутствие из-за его неправомерных действий подлежит доказыванию и является одним из оснований уголовной ответственности.

Кроме того, в п. 20 проекта подчеркивается, что уголовная ответственность по ст. 145.1 УК наступает, в том числе, в случаях невыплаты зарплаты и иных выплат работникам, у которых отношения, связанные с использование личного труда и возникшие на основании гражданско-правового договора, признаны трудовыми отношениями, либо возникли на основании фактического допущения к работе с ведома или по поручению работодателя или его уполномоченного представителя, когда трудовой договор не был заключен или не оформлен надлежащим образом (ст. 16 ТК РФ).

В п. 21 отмечается, что период формирования задолженности по выплатам работнику исчисляется исходя из сроков выплаты зарплаты, установленных правилами внутреннего трудового распорядка организации, коллективным либо трудовым договором, а также из времени, в течение которого зарплата фактически не выплачивалась свыше двух месяцев (при частичной выплате – трех месяцев) до момента выявления данных факторов правоохранительными органами, или погашения задолженности, или увольнения работника.

Также разъяснено, что период задержки исчисляется со дня, следующего за установленной датой выплаты. Окончанием периода считается начало суток, наступивших по истечении двух (трех) месяцев после календарной даты, установленной для производства соответствующих выплат. «При этом периоды невыплат за отдельные месяцы года не могут суммироваться в срок свыше двух или трех месяцев, если они прерывались периодами, когда выплаты осуществлялись», – указано в проекте документа.

Также в п. 22 предлагается разъяснение, что сроки давности уголовного преследования за совершение длящегося преступления по ст. 145.1 УК исчисляются со времени прекращения преступного бездействия виновного вследствие действия его самого (например, погашение задолженности) или наступления событий, препятствующих продолжению преступления (например, его увольнение, вмешательство правоохранительных органов). При этом факт увольнения работника, которому не была выплачена зарплата, не влияет на исчисление срока давности уголовного преследования работодателя.

Отмечая значимость разъяснений, содержащихся в п. 21–22 проекта, Дмитрий Дядькин подчеркнул, что окончательная позиция Пленума в отношении квалификации действий виновного в тех случаях, когда работодатель не выплачивал зарплату работникам полностью или частично, не выработана.

Пункт 23 предлагается в двух вариантах. В первом указано, что невыплату зарплаты одним работникам частично свыше трех месяцев, а другим – полностью свыше двух месяцев следует квалифицировать только по ч. 2 ст. 145.1 УК, при этом все признаки деяния должны быть приведены в описательной части обвинительного приговора. Во втором варианте предлагается квалифицировать деяние как совокупность двух самостоятельных преступлений, предусмотренных ч. 1 и 2 ст. 145.1 УК.

Как отметил Дмитрий Дядькин, предложение на обсуждение двух редакций, содержащих концептуально разные подходы к решению проблемы, вызывает недоумение. «Полагаю, что решение в данном случае должно основываться на доктрине уголовного права и теории квалификации преступлений, которые подразумевают необходимость квалификации по совокупности преступлений», – пояснил он. Предлагаемый вариант поглощения, по мнению эксперта, является юридической фикцией, которая получит закрепление в акте толкования закона, и вопрос ее необходимости и уместности по данному составу преступлений остается открытым.

В п. 24 указано, что уголовные дела о преступлениях, предусмотренных ч. 1 ст. 137, ч. 1 ст. 138, ч. 1 ст. 139 и ст. 145 УК относятся к делам частно-публичного обвинения, и в случае примирения сторон спора обязательному прекращению не подлежат согласно ч. 3 ст. 20 УПК. Вместе с тем, в случаях, предусмотренных ст. 76 УК, если лицо впервые совершило такое преступление небольшой тяжести, примирилось с потерпевшим и загладило причиненный ему вред, суд вправе прекратить уголовное дело по заявлению потерпевшего.

В заключительном пункте проекта отмечается, что при рассмотрении уголовных дел о преступлениях, предусмотренных гл. 19 УК, судам следует реагировать на нарушения конституционных прав и свобод граждан, а также другие нарушения закона путем вынесения частных определений или постановлений в адрес соответствующих организаций и должностных лиц для принятия ими необходимых мер (ч. 4 ст. 29 УПК).

По словам Дмитрия Кравченко, в целом разъяснения ВС свидетельствуют о том, что в судебной практике не всегда имеет место понимание того, что для привлечения к уголовной ответственности в действиях обвиняемого должен иметь место признак общественной опасности.

Александр Брестер отметил, что в целом можно оценить предложенные разъяснения ВС положительно. «В частности, мы видим указание на то, что прежде чем привлекать лицо за нарушение неприкосновенности частной жизни, нужно доказать, что лицо само понимает, что это личная и семейная тайна. Сделать это очень сложно, особенно с учетом того, что доказывание субъективной стороны – не самая сильная черта наших следственных органов», – добавил он.

Отмечая важность и практическую значимость данного документа, Дмитрий Дядькин подчеркнул, что проект постановления содержит значительное количество разъяснений проблемных ситуаций, и выразил надежду, что он разрешит наиболее острые вопросы правоприменения, что позволит улучшить ситуацию с законностью и справедливостью российского правосудия.

Квалифицирующие признаки

Уголовной ответственности за нарушение неприкосновенности частной жизни подлежит исключительно вменяемое физическое лицо, которому на момент совершения преступления исполнилось 16 лет.

Совершая деяние, человек должен осознавать, что предпринимаемые им действия запрещены законом и несут вред другим гражданам. Причем, лицу нельзя вменить пресловутую 137 статью УК, если не будет установлено, что он имел личный, либо корыстный интерес.

Либо делать это из корысти.

Под последней понимается стремление заиметь имущественную выгоду от огласки, без присваивания себе чужой собственности незаконным путем. Например, нарушитель предает огласке чужие личные данные за денежное вознаграждение или продает их за определенную сумму журналистам.

Частная жизнь

Неприкосновенность частной жизни, которая охраняется Конституцией и УК РФ, подразумевает запрет вторжения кого бы то ни было в личное пространство человека – его дела, тайны, общение с родственниками, знакомыми и друзьями. Исключение здесь только, по сути, одно – то, что делает человек, то, как он себя ведет, является противоправным.

В связи с разными подходами к толкованию частной жизни и всего того, что с ней связано, Конституционный Суд РФ обозначил следующие важнейшие для правоприменения аспекты:

1. Любые сведения о частной жизни относятся к разряду конфиденциальных сведений, а значит, к ним по умолчанию ограничен доступ кого бы то ни было – каждого другого человека, общества, государства, его органов.
2. Любой человек вправе сам решать, кому давать согласие на получение и распространение сведений о свой частной жизни, а кому – нет, как использовать информацию о себе, как ее защищать и ограничивать к ней доступ.
3. Сбор, хранение, использование, распространение и другие операции с информацией, составляющей сведения о частной жизни, допустимы только в порядке и в случаях, прямо предусмотренных законом.
4. В целях реальной защиты неприкосновенности частной жизни в России приняты и действуют законы, которые определяют основания, порядок получения, хранения, использования и распространения сведений о частной жизни. И, кроме того, есть законы, в частности УК РФ, которые предусматривают ответственность, вплоть до уголовной, для нарушителей.
5. Если человек сам сделал сведения о своей частной жизни общедоступными, например, опубликовал их в Интернете, дальнейшее их использование кем бы то ни было, уже не будет нарушением. Правда, если такое использование не образует правонарушение иного рода.
6. Не являются нарушениями действия должностных лиц, в частности, полиции, ФСБ и т.п. по получению и использованию сведений о частной жизни человека, если они осуществлены официально, в установленном законом порядке и на законном основании. Например, если в рамках оперативно-розыскных мероприятий осуществляется санкционированная прослушка телефонных переговоров, наблюдение за человеком, запрашиваются персональные сведения, то это все является законным вторжением в личную жизнь. Правда, в этой части позиция Европейского суда по правам человека во многих случаях расходится с позицией российских судов. И есть немало примеров, когда ОРМ признавались нарушением Европейской конвенции, и люди получали компенсации от государства.

Незаконным, в том числе образующим состав преступления, считается нарушение неприкосновенности частной жизни, которое:

• не имело законных оснований и (или) было осуществлено с нарушением установленного порядка;
• было осуществлено без ведома и (или) согласия лица, за исключением случаев, когда по закону допускается нарушение неприкосновенности частной жизни, например, проведение ОРМ или следственных действий.

Отграничение

Люди имеют право на защиту своей переписки и неприкосновенности своего жилища от чужих посягательств. Однако, это регулируется уже другими статьями уголовного законодательства — 138-139 УК РФ.

Неразглашение корреспонденции относится уже к правилам конкуренции общей и специальной нормы, как говорит статья 17 (ч. 3) Уголовного кодекса РФ.

Приведем примеры. В первом некто, желая опорочить коллегу, «нащелкал» фотографий, где иллюстрированы интимные отношения соперника и распространил их. Во втором — тайком прочитал письма, узнал о них об интимных предпочтениях конкурента и тоже разгласил.

В последнем случае налицо присутствие правила конкуренции норм, стало быть деяние квалифицируется по двум статьям уголовного закона — 137, ч. 1 и 138. В первом же варианте преступление полностью подпадает под статью 137 УК РФ.

Когда разрешено вмешательство в частную жизнь

В некоторых случаях закон разрешает вмешиваться в частную жизнь гражданина. Это можно сделать:

1. По официальному запросу. Когда человек фигурирует в уголовном, гражданском, административном деле, правоохранительные органы должны направить ему письменный запрос на получение определенной информации, которая касается личной жизни. Также СМИ могут составить письмо от редакции с просьбой разрешить распространение личных данных о герое публикации.
2. По решению суда. Правоохранительные органы могут получить доступ к личной информации без согласия гражданина, если на это есть постановление суда.

Обратите внимание!

Исключения касаются людей, которые совершили преступление, пропали или считаются опасными для общества.

Объявление о розыске может содержать персональные данные человека, либо в СМИ могут публиковать сообщение об опасном преступнике.

Суд может запретить выносить куда-либо данные уголовного дела. Это касается судебных разбирательств в отношении несовершеннолетних или преступлений против них. Такие заседания будут закрытыми.

Какое наказание предусмотрено?

Последний может составлять как 2-5 месячных оклада осужденного, так и 200-500 МРОТ.

Если же было доказано, что болтун использовал для огласки свое служебное положение (ст. 137, ч.2 УК РФ), наказание будет более суровым.

Могут на два -пять лет лишить права занимать определенные посты. Могут приговорить к штрафу в 5-8 месячных окладов или в сумме до восьмисот минимальных размеров оплаты труда. Или арестовать на срок от четырех месяцев до полугода.