История как опустили парня на зоне

Тюремные истории петухи. Как опускают в тюрьме

Но место его определено в «петушатне», как правило, это «вокзал» — между «очком» и входом в камеру. Под шконку «петуха», как это было раньше, не загоняют. Где он будет спать, определяет завхоз — осужденный, назначаемый администрацией колонии.

В советские времена, когда «петухов» было как грязи, они жили на деревьях, привязываясь к ним, на крышах, в подвалах.В конце 1980-х гг. в белорусские лагеря стали приходить «воровские погоны» (письма) об о — чтобы «петухи» не ссучивались и не озлобились на людей, не работали на ментов и чтобы не разводить педерастию.

Несколько лет наказание еще встречалось кое-где на зонах, но сегодня уже не применяется. В советские времена пути попадания в «обиженные» были очень простыми, сегодня за этим явлением наблюдают авторитетные осужденные. В «петушатню» просто так не загонишь — нужны веские основания.Одно из таких оснований — осуждение за изнасилование несовершеннолетнего, самое презираемое на зоне преступление?

До конца 1980-х гг. так оно и было. Но ведь не каждому это обвинение подходит — статью дает суд, а осудить могут незаконно.

Попав на зону, человек объясняет, что с ним произошло, авторитетные осужденные принимают решение.

Если осужденный сам стремится в «петушатню», он туда и попадет, если нет — доказывает поступками, что является нормальным членом тюремного общества. К примеру, откажется от предложения сокамерника вступить с ним в связь.- Как мужчина нормальной ориентации может согласиться на такое предложение? Попав за решетку, человек находится в смятении, впадает в депрессию.

Новичек: истории с зоны, новости о ворах, петухах, тюрьмах

Одна история

Жил в нашем отряде парень, звали его Дима. В свое время был он затюканым, тихим пацанчиком. Больше всего боялся он Томильца, который дуплил его при любой возможности. Но потом в столовке освободилось место хлебореза, и поставили на это место Диму. Там Дима пообвыкся, отъелся. Бить его перестали. На этом месте он подкармливал воров и актив, которые его туда и пропихнули. Самых главных Дима подкармливал мяском. Простые пацаны жрали одну баланду. Дима высокий под два метра, крепкий парень, сожмет руку в кулак — смотреть страшно. И надумали активисты поразвлекаться. Загнали двоечников в одну комнату и сказали, что будет им сейчас Дима по одной моргушке ставить, за двойки.

Всем велели построиться попарно. Вошел здоровенный Дима, обе руки которого были обвязаны кусками толстого одеяла. — Выходим по одному, — скомандовал Птица. Пацаны молча стояли, никто не решался подойти. — Первый Пирамида!- Тот обреченно встал недалеко от двери. Дима не торопясь двинулся к нему, и со всей силы ударил Пирамиду по челюсти слева. Пирамида со скоростью ракеты вылетел в дверь, будто и не стоял здесь. Все засмеялись, в том числе и двоечники. — Дальше, по одному! Пацаны подходили и также, как Пирамида вылетали в дверь. Если бы руки Димы не были обвязаны одеялами, половина из этих пацанов уже были бы мертвы. По колонии пронеслась новость: Томилец изнасиловал новичка. А тот пошел и рассказал начальнику колонии, как бугор избил его в каптерке, а потом опетушил. Парень сказал, что его отец профессор медицины, а мать помощник главы администрации в городе. На днях они должны приехать к сыну на свиданку и он им обо всем расскажет. Начальнику колонии проблемы были не нужны. Тут же дал указание, чтоб к новичку никто не посмел прикасаться, а Томильца за мужеложство привлекли к уголовной ответственности и с этапом увезли в городскую тюрьму.

За доносительство новичка возненавидел весь отряд. Жаловаться на актив в колонии неслыханное дело. Новичок понимал, что жизнь его ждет не сладкая, поэтому пошел к начальству. И он не ошибся. Его никто не смел даже ударить. Так как я был хозяйкой, мне должны были нашить красную лычку на грудь. Для меня она была ненавистна. От нее одни беды и боль. Меня ведь тоже били ежедневно. Били те, кто такие лычки носил. Красные лычки. В колониях малолеток красный цвет неприемлем. Выбрасывается красная одежда. Выбрасывают сигареты в красных пачках. В одной колонии даже колбасу выкидывали в туалет. Взросляки, соседствующие с этой колонией, попросили, чтоб колбасу им через забор кидали. И полетела к ним красная колбаса!

Сегодня вдруг вспомнил, что читал когда- то, что если сожрать мыло, то приключится понос. Перед ужином меня опять дуплили. Снова начал дергаться глаз. Я зашел в умывальник и втихую сожрал мыло, запивая водой из под крана. Весь день ждал, когда заболит живот. Ничего подобного, поноса не было. Перед отбоем пришел дежурный и велел собираться на этап. Я был счастлив. Весь отряд мне завидовал.

Рассказ опущенного в тюрьме

В игре верховодил известный авторитет «Локоть». Именно он определил недельный срок для возвращения карточного дога. Естественно, Совок не смог за неделю достать деньги.

В этих вопросах, на зоне не шутят. Ни какие отговорки не катят. Через несколько дней, после окончания срока уплаты, и по зоне пошел слух — парня опустили в тюрьме!!!

– а точнее Совка «опустили». Об этом узнала вся зона. Зеки сразу изменили к нему свое отношение. С ним перестали здороваться и садиться рядом за стол в столовой.

Наиболее отъявленный подонки, делали его жизнь еще ужасней.

На Совка выливали помои, ему ставили подножки, плевали ему в спину. От такого морального и физического пресса, может сломаться любой.

И так всегда — мужика опускают в тюрьме и он ломается, превращаясь или в чухана или кончая с собой, или становясь общей проституткой.

Но не это произошло с несчастливым игроком.

Ночью, заточкой, он перерезал горло трем блатным, опустившим его. Той же заточкой, Совок вскрыл себе вены на обеих руках.

В колонию приехала многочисленная комиссия из управления исполнения наказаний. Нашли «крайних». Наказали. Уехали.

Начальник колонии получил служебное несоответствие. Кум отделался строгим выговором. После этого случая, работники колонии не давали возможности спокойно играть в карты, как это было раньше.

Теперь, игроков ожидало ПКТ (помещение камерного типа), куда на перевоспитание, направляли отъявленных нарушителей дисциплины. А вот тех, кто мужика опускают в тюрьме, не тронули. Расскажу подробнее о том, как опускают в тюрьме:

История как опустили парня на зоне.

Новый блог Олега Лурье

Чаще всего в зоне опускают осуждённых по ст.

131 УК (изнасилование). Сюда же попадают развратники, растлители и гомосексуалисты, независимо от того, какое преступление они совершили. Но по статистике на 2022 год, в категорию опущенных всё чаще стали попадать заключённые из-за совершённых ими «косяков», недостойных звания зэка . Так, например, «порядочному» зэку не положено выполнять работу, связанную с сантехникой; этот вид деятельности — исключительно для петухов.

Кстати, вопреки стереотипному мнению, доля гомосексуалистов среди опущенных невысока. Большинство осуждённых становятся петухами за поступки, не имеющие отношения к сексуальной сфере. Обычно опускают за различные нарушения правил тюремной жизни, такие как:

Опустить могут и по указу тюремной администрации с целью устранения неугодных осуждённых из тюремной жизни.

Для этого чаще всего жертву запирают в петушатнике на всю ночь. После этого заключённый автоматически переходит в разряд петухов.

Правда, к таким обиженным отношение тюремного сообщества более-менее лояльное. После 2000-ых наблюдается отказ от опускания посредством изнасилования.

Это связано с тем, что стало уделяться большее внимание на защиту прав заключённых, вследствие чего усилился контроль над внутренним регламентом и укладом жизни в исправительных учреждениях.

Жизнь опущенных на зоне тяжела, а порой и ужасна .

Как на зоне издеваются над петухами.

Как опускают в тюрьме – рассказ очевидца

В самую низшую тюремную касту могут перевести даже за разговор с «опущенным», если авторитетным зекам покажется, что осужденный слишком любезен по отношению к «петуху».

У «зашкваренного» нельзя ничего брать и вообще подходить к нему слишком близко. То же самое касается и приема пищи – рядом с «петухами» и из одной с ними посуды другие зеки не едят. В некоторых тюрьмах и зонах специальными знаками метят параши и умывальники, которыми пользуются только «опущенные».

Соответственно, если кто-то иной по незнанию или рассеянности (забывчивости) воспользуется «меченым» санузлом, по воровским понятиям он будет считаться «петухом», потому что «зафоршмачился», запятнал свою репутацию. Животный страх заключенных, сторонящихся «опущенных», обусловлен незавидной перспективой для тех, кто вольно или невольно оказывается на дне тюремной иерархии: обратной дороги оттуда нет – если заключенного «опустили», он будет пребывать в этом статусе, как говорят в тюрьме, «по жизни». С учетом того, что значительная, если не большая часть «постояльцев» российских тюрем и колоний в социальном плане для общества люди пропащие и «чалиться» в неволе им предстоит не один срок, стоит рассматривать и специфичность боязни соприкосновения с «опущенными».

Существуют простые правила, касающиеся взаимоотношений с «опущенными», которые должен знать каждый новичок. Главное из них – по максимуму дистанцироваться от этой категории заключенных.

Хотя и случается, что с такого рода зеками их сокамерники вступают в половые контакты (что по тюремным законам допустимо и зазорным не считается).

Как на зоне называют опущенных мужчин.

Как опускают в тюрьме – рассказ очевидца

Вокруг была мертвая тишина. Первым заговорил снова Мишка.

-Еще одно испытание и на сегодня хватит. Все затаили дыхание. -Во всех тюрьмах закон один, и мы его тоже соблюдаем: каждый новенький целует парашу.

Мне это показалось сомнительным и странным, я был в полной прострации. -Ты тоже целовал?- спросил я у него. -Ну да.- Он поглядел на парней, сидящих вокруг. -Да целуй уже. Все так делают.- Поддержал Мишку цыган Вася,- Поцелуешь и все, это ж закон. Я с надеждой посмотрел на Толяна, более авторитетного из всех.

Мне казалось, что он с каплей уважения посматривает на меня, ведь во всех испытаниях я ни разу даже не застонал. Но я настолько был жалок, что Толик с презрением смотрел на меня, без тени жалости.

-Это закон.-Произнес он твердо. -А как это делать?-Я тянул время.

-Подними крышку и целуй изнутри,-настойчиво подталкивал меня цыган. Я неспеша подошел и поднял крышку параши.

-Здесь целовать?- ткнул пальцем на внутреннюю часть крышки. -Ага,-махнул головой цыган. -В моей душе все сотрясалось, сомнения затмевали мне разум, но параша открыта, отступать некуда.

Я медленно наклонялся, жутко воняло, казалось я умру, если прикоснусь к этой клоаке. В камере стояла гробовая тишина, как будто сейчас произойдет конец света.

Я едва прикоснулся губами к крышке параши, как дикий смех и крик понесся по камере: -Карась чушка! Мина! Параша! Я закрыл крышку, парни не умолкали. -Ща позвоним всем и сообщим, что у нас сидит чуха,-крикнул Толик.

Он взял в руки кружку и собрался стучать по трубе, проходящей под окном.

Как женщины относятся к опущенным на зоне. Как опускают в тюрьме – рассказ очевидца

Но на практике «статусного» не принято изолировать, чтобы он с большим рвением мог учувствовать в проведении следственной работы и стал сотрудничать.

Поэтому осужденного сажают в общую камеру, где он проходит «обучение», то есть там его просто избивают.Если суд решает, что обвиняемый виновен, ему определяют меру наказания и место заключения.В практике осужденных распределяют по тяжести преступления.

Если срок небольшой, человека могут оставить в колонии по месту проживания. Если вина тяжкая, осужденного отправляют пребывать наказание подальше.

Это обоснованно несколькими причинами. Во-первых, уменьшает возможность бунта преступника, во-вторых, родственники потерпевшего имеют меньше шансов самостоятельно отомстить обидчику.Этап — это транспортировка осужденного на место отбывания наказания.До 90-х годов законы преступного мира основывались на чистоте помыслов.

Воровство и убийство считались элитными занятиями, в которых нет места насилию. Это «благородная» работа, и ее нельзя было позорить бессмысленным и бесполезным издевательством над жертвой.

В связи с этим насильники считались презренными членами общества, не людьми, и подвергались унижению.

«Опускание» происходило как на сексуальной почве, так и в виде психологической ломки человека.Что ждет насильников в тюрьме в наше время? К 2015 году приоритеты немного сместились.

Тюрьма и жизнь за решеткой

Заняться совершенно нечем. От скуки читаю объявление на доске в коридоре. Стенгазета активистов и подхалимов неинтересна. Стихи без рифмы и смысла. Обличение в позорном поведении нарушителей режима, похвалы сотрудникам и их начинаниям. Каждая следующая газета похожа на предыдущую. Но вот новое объявление. В училище объявляют набор в группу трактористов. От скуки и для тусовки я уже получил профессии кочегара, стропальщика, станочника. На следующий год буду поступать на заочный факультет в машиностроительный институт. Ну а сейчас хочу стать трактористом. Пишу заявление о приеме, иду к дневальному, беру у него пропуск для выхода из локалки. Их на весь отряд всего два. Удача, если пропуск есть — без него по зоне перемещаться опасно. Сотрудник остановит и за нарушение тебя посадят в ШИЗО.

Иду в штаб, так как по опыту знаю, что если сразу не подписать заявление, в группу учащихся можно и не попасть. Количество мест ограничено, а желающих много. Почти все учатся от желания сменить обстановку и не торчать в надоевшем отряде. За учебу еще и поощрения объявляют. А они нужны для выхода на волю по УДО.

Стою в штабе. В кабинет начальника очередь. Наконец он меня принимает. Представляюсь по полной форме: фамилия, имя, отчество, номер отряда, бригады, год рождения, статьи, срок, начало срока, конец срока. И как «хозяину» не надоест слушать этот долгий бред? Но он меня не прерывает.

Объясняю цель визита. Полковник скептически оглядывает меня, довольно интеллигентного и ухоженного. Потом на фене изрекает: «Осужденный, ты чо глумишься? Где ты — и где трактор? В группы простые мужички попасть не могут, те, которые на свободе хотят по этой профессии трудиться!»

Приходится врать, что я тоже решил покончить с преступным прошлым. После освобождения, как герой Шукшина из «Калины красной», уеду в деревню и буду пахать землю. Начальник смотрит на меня как на убогого. Замечает, что в России уже давно не пашут, и подписывает заявление

Решение финансовых вопросов

Дальше я прыгну несколько вперед. Жизнь в бараке неинтересна. Расскажу сразу про училище, вернее, про его преподавателя.

Такой учитель украсит собой любой престижный вуз. Доктор наук, до этого — декан известной академии. Ладно, не стану разводить интригу. В зоне он преподает, потому что сам осужденный. Сел за убийство молодой жены. Она была студентка и изменила своему мужу-папику со студентом, но по глупости не могла сделать это тайно.

Доктор наук, видно, скучает по профессии. Даже курс про трактор он читает так, что заслушаешься. Вернее, шпарит наизусть с яркими примерами и правильной речью. Уж на что я далек от техники, но и то начинаю понимать устройство двигателя, хотя понимать такие тонкости вовсе и необязательно. На экзаменах этот же преподаватель разрешает пользоваться конспектами и литературой. Так что учить ничего не нужно.

В этом училище забываешь, что ты в зоне. Светлые классы. Здесь же вечерняя школа располагается. А в бараке все напоминает неволю, особенно блатные. Они, как всегда,устраивают сходняк. Интересно, почему любые дорвавшиеся к власти обожают совещания и собрания? Еще они любят ораторствовать перед коллективом. Видно, во власть идут люди с определенным складом мышления.

На этот раз повод для посиделок скорее для активистов, но он касается жизни всего отряда. «Смотрящий» предлагает всем скинуться и купить новый телевизор. Старый еще нормально работает и экран большой, но блатные хотят приобрести современную плазму. Для этого нужно, чтобы осужденные написали заявления о списании с их лицевых счетов денег (у кого они есть, конечно).

«Мужикам» это не нужно — они лучше курева с чаем на свои кровные купят. Некоторые засиженные начинают вспоминать, как приобретали старый телик. Денег собрали в два раза больше, чем нужно. Их взял начальник отряда и купил дешевый аппарат, но оставшиеся деньги так и не вернул. Значит, отрядник — «крыса».

«Смотрящий» замечает, что с ментов и пидоров нельзя спросить как с понимающих. Каждый из нас про себя подумал, что так же нельзя отказывать «смотрящему» — он потом гадости понаделает или в споре решит все не в твою пользу. Постановляем — собирать деньги на новую плазму.

В спальной секции мой сосед (а в небольшом перенаселенном помещении все соседи) достал нелегальную электроплитку и жарит хлеб. Масло в дефиците, все подгорает, вонища стоит такая, что уйди вон.

Спускаюсь в локалку. Здесь не легче. Небольшой дворик, в углу туалет — выгребная яма без дверей и окон. Над ней шесть дырок для оправления естественных нужд. Сортир извергает миазмы.

Во дворике все курят. Ветра нет, кругом стены забора и барака. Курильщики плюют и харкают. Асфальт покрыт толстым слоем слюней и соплей, так что скользко, как на катке зимой. Н-да, главное наказание в зоне, не лишение свободы, а соседи. После отсидки становишься мизантропом, вернее, начинаешь ненавидеть окружающих, причем — начинаешь еще в начале срока.

«Актив» и пассив»

В локалку проникает «рабочий петух». Он с другого участка, но ходит по зоне и оказывает всем желающим секс-услуги.

В рядах озабоченных «активных» гомосеков оживление. Они останавливают рабочего педика, спрашивают, придет ли он вечером. Странно видеть такие картины, когда мужчины смотрят на страшного же мужчину голодными глазами. Ну как натуралы любуются и вожделеют красивую женщину.

Оказывающий секс- говорит, что может поработать хоть сейчас. Он договаривается с завхозом отряда и делает ему минет прямо в каптерке. Завхоз разрешает «петуху» ненадолго занять сушилку.

Что тут начинается! «Активные» гомосеки ставят на шухер атасника. Ему нужно заплатить. «Рабочему петуху» тоже нужно вознаграждение. Не у всех есть при себе пачка сигарет или две заварки чая (два полных спичечных коробка). Да не какого-нибудь, а индийского — главной валюты в зоне.

К сушилке выстраивается очередь. Неимущие «активные» гомосеки бегают по отряду, занимают курево и чай. В тюрьме удовольствие — редкость, и очередь в сушилку двигается быстро.

Удивительно, как за полчаса «пассив» может обслужить до двадцати клиентов, подставляя им рот и зад! Вот это техника и выносливость! Зато после такого горячего приема «петух» уходит богатым. У него много лагерной валюты, которую он может обналичить деньгами или поменять на носильные вещи и деликатесы.

«Рабочих петухов» в колонии мало. Кто-то выбыл за профнепригодностью, заработав свищи и геморрой на «рабочем» месте. Другие просто не хотят себя продавать, так как их «опустили» насильно. Но принудить к сексу даже «опущенного» нельзя — только по согласию. Иначе «петух» может пожаловаться «смотрящим», и они спросят за беспредел.

Или «обиженный» настрочит заявление о сексуальных домогательствах. В Уголовно-исполнительном кодексе четко сказано, что осужденным нельзя заниматься однополой любовью ни добровольно, ни по принуждению. Видите — какое ущемление по сравнению со свободой. Даже по любви зекам сношаться нельзя.

После ухода «рабочего» педика те, кто его пользовал, долго обсуждают то, как этот «петух» здорово работает. «Засиженные» рецидивисты ностальгируют по прошлому и вспоминают, что вот раньше здесь отбывала срок Полина или Машка. Эти бестии работали лучше. Талантливые были, потому как сами удовольствие получали. При анальном сексе разряжались, будто из брандспойта. Вот это было нечто.

Игорь Залепухин По материалам газеты «За решеткой» (№6 2010 г.)

История как опустили парня на зоне.

Сексуальные действия с применением силы не имеют больше такого позорного статуса. Особенно, если заключенный доказал сокамерникам «необходимость содеянного» или вину жертвы.

Как опускают в тюрьме – рассказ очевидца

однажды смотрел эротический канал.

Я говорю: спокойно. Офицера спрашиваю: что еще в СИЗО за эротический канал? Он: да нет ничего такого, может, по нормальному каналу передача шла эротическая. Ну ОК, говорю, к каналу мы еще вернемся, а в чем нездоровый интерес был? Ну, — парень отвечает, — дежурить нас за всех заставляли, в камере убираться за всех.

Можно же по очереди убираться, или всем вместе, по-разному можно, но они не хотели.Офицер взрывается: а почему ты сразу, когда это началось, сотрудникам не сказал?

Ты же заезжал сюда в СИЗО, с тобой разговаривали оперативные сотрудники, объясняли, что к чему, ты продольному почему сразу не сказал? Тьфу!Парень сидит, понурясь. Ну, типа жаловаться как-то нехорошо. Потом вспоминает: да и не нужен был мне их мобильный телефон, так я пару раз позвонил — они мне сказали, что я им теперь денег должен, заставляли меня домой звонить, деньги у родителей выпрашивать.

Я не хотел. Они настаивали. Я им всякие истории рассказывал. выдумывал.Я говорю: какие истории?

Молчит.Говорю: ладно. Переходим к эротическому каналу.

Что произошло?Ну так был в тот вечер включен эротический канал. Да я вообще его и не смотрел, но они стали меня подначивать, шуточки всякие. И, в общем, спрашивают — а ты вот, например, касался ли губами гениталий женщины?

Я говорю: нет, я вообще не хочу с вами об этом говорить, а они опять спрашивают. Спрашивают и спрашивают. И так они приставали, что я, в общем, сказал — да, отстаньте только.

Они говорят: да ну? И долго? Я говорю: ну секунд пять.

Мой парень в тюрьме: истории девушек, ждущих ЗК

Москвичка Екатерина – молодая эффектная брюнетка с огромными зелёными глазами. Катя ждёт из тюрьмы своего парня – Никиту, который стал первым мужчиной в её жизни. Чуть больше года назад у пары завязались отношения, но завоевать Катино сердце Никита пытался пять лет. До встречи осталось три месяца, сейчас «режим ожидания» длится год и двадцать дней – Никиту осудили по ч. 2 ст. 228 – «Незаконные приобретение, хранение, перевозка, изготовление, переработка наркотических средств…» в крупном размере.

Он бегал за мной, а я думала: «Фу, чмошник, пусть мечтает…», но жизнь распорядилась иначе. Мы попали в одну компанию, стали больше общаться. Один раз я сильно напилась в клубе, где мы с друзьями отдыхали, и свалила к выходу, там ко мне мужик какой-то приставать начал, в свою машину тащил. Никита вышел, посадил к себе в машину и отвёз к себе домой. Там я закрылась в ванной, я была очень пьяная и в одежде залезла в ванную, сидела в ледяной воде. Он стучал, я молчала. Выломал дверь, вытащил меня оттуда, раздел, обмотал полотенцем, одеялом и начал целовать. Я еле смогла из себя выдавить, что ещё девственница.

По словам девушки, Никита оставил ей ключи от квартиры и уехал обратно в клуб. Утром, когда она проснулась, рядом спала её подруга, в квартире были друзья, а молодой человек спал отдельно.

На следующий день он позвал погулять. Я думаю: «Ну, вроде он меня от мужика спас, пойдём погуляем». Я была девственница, сколько бы меня ни разводили, я ни-ни. Но у меня такое поведение – я не стесняюсь высказываний на темы, при которых некоторые краснеют. В общем, он не верил в мою невинность. Мы погуляли, в итоге поехали к нему, лежали, смотрели фильм. Потом он начал целовать меня, ну и я ответила. Пять часов он пытался меня соблазнить, в итоге получилось, мы переспали. Было поздно уже, я попросила отвезти домой. И думаю: «Что я наделала, отдала свой цветочек этому дебилу». Он жуткий бабник, я знала, что не буду этого терпеть. Потом я его игнорила, но меня так тянуло. Спустя неделю я всё же взяла трубку, он попросил встречу на 15 минут. Я согласилась. Ну, увидела его, и всё, растаяла…

Он ревновал к каждому столбу. Не дай Бог кто-то что-то напишет. Но тут я у него увидела переписку с девушкой, кинула его везде в чёрный список и поехала в клуб. Там зажигала с парнями, он меня подкараулил у подъезда, затащил в тачку и сильно избил. Я думала, мне конец. Мы расстались. Спустя время снова сошлись, я его люблю, так получилось.

Как опускают в тюрьме?

Чаще всего в зоне опускают осуждённых по ст. 131 УК (изнасилование). Сюда же попадают развратники, растлители и гомосексуалисты, независимо от того, какое преступление они совершили. Но по статистике на 2022 год, в категорию опущенных всё чаще стали попадать заключённые из-за совершённых ими «косяков», недостойных звания зэка.

Так, например, «порядочному» зэку не положено выполнять работу, связанную с сантехникой; этот вид деятельности — исключительно для петухов.

Обычно опускают за различные нарушения правил тюремной жизни, такие как:

Неуплата карточного долга. За невозвращённые долги приходится платить в тюрьме кровью, а единственной возможностью сохранения жизни становится оказание секс-услуг. Телесный контакт (но не сексуальный акт) с другим петухом.

Инициатора такого контакта после жестоко наказывают (вплоть до убийства), а заключённый, с которым тот контактировал, переходит в разряд опущенных, причём навсегда.

Доведенные до отчаяния петухи нередко пользуются этим, чтобы отомстить.

Для опущения достаточно всего лишь провести ночь в петушатнике. Стукачество. Смазливая внешность; свойства, присущие женскому полу, например, жеманность, высокий голос. Проявление слабости характера, неумение постоять за себя.

Очень печальная история про тюрьму (внимание, неприятные физиологические подробности)

Есть другое, страшное, никто от него не застрахован.А вот такая история: одни родители спрашивают нас — а почему наш сын сидит в следственном изоляторе в камере с «опущенными», и что после этого с ним на зоне будет?

Примите меры.И приходим мы в допросную, и сидим там, и приводят к нам в череде других заключенных этого парня.

Я, бессменная напарница моя Лидия Борисовна Дубикова, офицер, нас сопровождающий.

Парень выглядит не ахти, хилый весьма, вид зачморенный, взгляд погасший, говорит бессвязно довольно. За двадцать ему годочков. Студент, на последнем курсе учился. Попал в СИЗО. Я потом скажу, за что.

Пока пытаюсь понять проблему.В общем, сначала в камере всё было нормально.

Смотрящий русский был, жить можно было.

Потом русскому изменили меру пресечения, и смотрящим по камере стал армянин. Стало хуже. И еще был один грузин. нездоровый интерес, в общем, проявляли.

А однажды. однажды смотрел эротический канал. Я говорю: спокойно. Офицера спрашиваю: что еще в СИЗО за эротический канал?

Он: да нет ничего такого, может, по нормальному каналу передача шла эротическая.

Ну ОК, говорю, к каналу мы еще вернемся, а в чем нездоровый интерес был? Ну, — парень отвечает, — дежурить нас за всех заставляли, в камере убираться за всех.

Можно же по очереди убираться, или всем вместе, по-разному можно, но они не хотели.Офицер взрывается: а почему ты сразу, когда это началось, сотрудникам не сказал? Ты же заезжал сюда в СИЗО, с тобой разговаривали оперативные сотрудники, объясняли, что к чему, ты продольному почему сразу не сказал? Тьфу!Парень сидит, понурясь.

Тюремные будни. Часть 10. Рассказы очевидцев

Ночь в КПЗ

Я был задержан без документов ретивыми омоновцами. Поневоле пришлось взглянуть на КПЗ и его обитателей как бы со стороны. Обитателей, собственно, было не много — всего один молодой взъерошенный человек, ужасно обрадовавшийся компании. К полуночи меня стал потихоньку мучить похмельный синдром, и именно с этого момента сосед приступил к длительному рассказу о случившемся с ним. Повествование не было похоже на исповедь или на попытку разобраться, выслушать какой-то совет, слова поддержки. Сумбурный поток слов; какой-то труп в ванной (женщина-собутыльница), неизвестным образом (?) очутившийся в квартире; зашел отлить (совмещенный санузел, увидел труп — все! посадят, ничего не докажешь). Делать нечего: позвонил приятелю; тот прибыл через час; помог расчленить труп (для удобства выноса, не более того). Выносили в полиэтиленовом мешке, в три часа ночи; на беду, сосед возвращался из кабака. Из мешка капала кровь — заметил, дурак. И получил разделочным ножом в солнечное сплетение. Но не умер, гад, а дополз до двери своей квартиры, поскреб слабеющими пальцами. Жена вызвала «скорую», милицию. «Нас с Васей задержали. Вальке с сердцем плохо было, факт! Она сама умерла. А мне что делать?»

«За соседа накатят тоже — будь здоров!» — подумал я. Слушать эту убийственную историю было тошно, невмоготу, как смотреть какой-нибудь захудало-халтурный фильм ужасов. Не было жаль ни Васю, ни соседа по камере. Не было жаль — в смысле законности предстоящего наказания. Что-то шевельнулось лишь тогда, когда представил их длинный «с Васей» путь: тюрьма и зона на долгиедолгие годы, несомненные косяки и попытки сократить или ослабить карательное действо. В соседе не было ни здоровья, ни «духа». Всю ночь он вращал языком, сотрясал спертый воздух КПЗ, усиливая мое похмелье и тягу к свободе. Наконец наступило утро, дежурный милиционер открыл дверь.

Я вежливо попрощался с сокамерником, добавив лишь одно: «Спокойней, земляк, спокойней». Но «земляк» уже вычеркнул меня из своей жизни, метнулся к двери и забормотал в лицо дежурному: «Выпускать-то будут скоро, а? Ну что, разобрались? Разобрались? Разобрались?»

«Разобрались, — толкнул его обратно в «хату» милиционер. — Сиди тихо, не галди…»

Он прошел в дежурку, получил обратно «отметенные» шмоном вещи: часы, шнурки, ремень и т.п., тут же при понятых обыскивали наркомана: какие-то пузырьки, шприц, нож-бабочка…

— Деньги у вас были? — спросил капитан у меня. — Там все записано.

А, точно, вот: 78 тысяч 500 рублей. Штраф 25 тысяч, можете здесь уплатить. Или в сберкассу — три остановки на троллейбусе.

— Да нет, я лучше здесь… да хрен с ней, с этой квитанцией…

— Положено, — строго ответствовал капитан, но бумажку спрятал, четвертак бросил в ящик стола и кивнул, разрешая покинуть «заведение».

— А за что штраф-то? — спросил я уже у двери.

— За это… за нахождение… в общественном месте.. в этом, как его?

Нетрезвом виде… Иди, иди…

— Прощайте.

Фан Фаныч

Эту историю я слышал раза три, причем от разных людей, но в главных деталях она совпадала один к одному, и даже имя главного героя везде было одно и тоже — Фан Фаныч. (Скорее всего, имя все-таки вымышлено, потому что по блатной «фене» «Фанфаныч» означает — представительный мужчина.) Не знаю, было ли это на самом деле, но все очень похоже на правду.

А если учесть, что на зоне случаются вещи абсолютно невероятные, то тем более можно поверить рассказчикам. История эта поучительная, и говорит она о том, как порою человек находчивый и остроумный может приобрести уважение среди заключенных. Вот краткий пересказ от первого лица.

На одну из фаланг Бамлага, где я шестерил у нарядчика, прибыл московский трамвай. Так, ничего особенного, трамвай как трамвай, обычный.

Раскидали их по баракам, вечером расписали по бригадам и объявили, кому завтра кайлом махать, кому с носилками крутиться. Утром рельс бухнул, всех на развод. Бригады построились и разошлись на работу. Моя задача пробежаться по баракам и доложить нарядчику, что к чему. Обежал — кроме больных и одного со вчерашнего московского трамвая, все на работе. Иду, докладываю нарядчику:

— В четвертом бараке один отказчик. Все остальные на работе.

— Кто такой? — аж побагровел нарядчик. — А ты, сука, куда смотрел?

Почему не выгнал? Лоб, что ли, здоровый? Или — козырный?

— Да нет, — говорю, — какой там лоб… Смотреть не на что. Глиста, но чудной больно. Требует, чтобы его к начальнику фаланги доставили. Без промедления, говорит…

— Ах ты, шнырь! Сейчас я ему дам начальника фаланги! Он у меня пожалеет, что его мать на свет родила! — Бросил свои бумаги и мне: — Пошли!

Заходим в четвертый, навстречу нам эта тощая мелюзга, ханурик. Не успел нарядчик хайло разинуть, а тот ему командным голосом:

— Вы нарядчик фаланги? Оч-чень хорошо, вовремя… Я уж хотел о вас вопрос ставить перед начальником. Вот что, любезный… Прошу обеспечить мне рабочее место, чертежную доску, ватман и прочие принадлежности. Еще расторопного мальца мне, для выполнения мелких технических работ!

Повернулся резко, палец ко лбу приставил, другая рука за спиной и пошел по проходу барака.

Много повидал за годы отсидки здоровенный нарядчик, но такого, чтобы его сразу, как быка за рога да в стойло, такого сроду не бывало. Обычно при виде нарядчика со сворой шестерок каждый зек норовит зашиться куда-нибудь, скрыться с глаз, да хоть сквозь землю провалиться. А тут нарядчику захотелось самому спрятаться. А тот, хмырь-то, развернулся в конце барака и опять на нас пошел. Брови сдвинул, сурово так:

— Вас о моем прибытии сюда, смею надеяться, уже проинформировали?

— Не-е… — промычал нарядчик.

— Тогда почему вы до сих пор тут стоите? Я вас спрашиваю! Идите и доложите: Фитилев Фан Фаныч прибыл! Там! — Фан Фаныч ткнул оттопыренным от кулачка большим пальцем за плечо и замолк.

Что означает это «там», быстро соображал нарядчик, но никак не мог сообразить.

— Там, — продолжал Фан Фаныч, — я занимался решением проблемы большой государственной важности. Мне дорога каждая минута, а потому прошу вас немедленно доложить обо мне.

И Фан Фаныч дружески потрепал растерявшегося нарядчика по плечу.

Через несколько минут, вытирая со лба испарину, нарядчик стоял перед начальником фаланги.

— Что там у тебя стряслось? — спросил «хозяин».

— Вчерашний трамвай чудного привез. Говорит, что он большой ученый и вас должны были поставить в известность о его прибытии.

Начальник призадумался. Он знал, что Берия понасажал в лагеря ученых с мировыми именами, чтобы те не отвлекались, пьянствуя, заводя шашни с чужими женами и интригуя друг против дружки, от решения больших государственных проблем. Те работали в обстановке большой секретности в «шарашке» и спецбюро. За хорошее обеспечение и уход за ними, за поддержку и помощь по решению задачи создания новых типов самолетов и вооружения начальники получали внеочередную звездочку. Все это несомненно начальник мигом прокрутил в голове. Может, и мне пофартит, наверняка прикинул он.

— Веди! — приказал «хозяин». — Поглядим, что за птица…

Через некоторое время дверь без стука распахнулась. Так входят в кабинет начальства только те, кто знает себе цену. Подойдя к привставшему из-за стола начальнику, Фан Фаныч протянул руку для приветствия и добродушно сказал:

— Да вы садитесь, Василь Василич, садитесь. — И с таинственной интонацией добавил: — Мы же с вами хорошо знаем, что в ногах правды нет.

Все это ошеломило и озадачило не только самого начальника, но и во второй раз нарядчика, который вошел следом и топтался возле дверей. Хозяин зоны привык к тому, что все его называют не иначе как — гражданин начальник. А этот запросто, по имени-отчеству. Откуда только имя узнал?

И что это за намек насчет какой-то правды в ногах? Кто не знает, что правда сидит, а не стоит? Что за всем этим кроется? И почему этот Фан Фаныч уселся без приглашения в мягкое кресло? Василь Васильевичу стало не по себе. А вдруг это никакой не ученый, а лагерный прохиндей.

Тем временем Фан Фаныч продолжал говорить. При этом он то кивал на телефон, то тыкал указательным пальцем куда-то вверх, то большим пальцем указывал за спину:

— Так вы позвоните начальнику всех лагерей железнодорожного строительства на Дальнем Востоке Френкелю Нафталию Ароновичу. Он в курсе. Можете от себя добавить, что я прибыл и благодаря вашей заботе приступаю к работе над проектом без промедления…

Фан Фаныч верно просчитывал ситуацию и знал наперед, что с фаланги Френкелю не дозвониться, да и начальник зоны не отважится беспокоить одного из высших гулаговских чинов, к тому же крутого по жизни, по такому пустяку.

— Позвольте поинтересоваться, — осторожно начал «хозяин», — над чем вы работаете?

Он сам поморщился от того, что обратился к зеку на «вы».

— Разглашать не имею права. Государственная тайна. — Фан Фаныч подумал и добавил, понизив голос: — Только вам, как непосредственному начальнику, вкратце, в двух словах, без подробностей и деталей. Многие ученые мира бились над проблемой осушения озера Байкал, затрудняющего сообщение Дальнего Востока с европейской частью. Великому Эйнштейну, лауреату Нобелевской премии, и то проблема не покорилась. Только я уже почти нашел ключ к реализации этого проекта. Все идеи и наброски расчетов тут. — Он постучал себя по лбу пальцем.

— Сколько времени вам потребуется для решения этой проблемы? — спросил «хозяин».

Он прикидывал: «У него четвертак. Заломит сейчас лет двадцать. Тут ты гусь и всплывешь на чистую воду. Будь ты шарлатан, будь ты ученый, но я не дурак ждать столько лет».

— Поскольку все расчеты в основном готовы и находятся здесь, — Фан Фаныч снова постучал костяшками пальцев по своей стриженой голове, — то потребуется несколько месяцев. Может, три, может, четыре, ну максимум полгода…

Договорились быстро. «Хозяин» обеспечивает Фан Фанычу необходимые условия для доработки проекта, а тот через полгода сдает готовый проект, о чем «хозяин» самолично доложит наверх.

В тот же день «великий ученый» получил в свое распоряжение отгороженный угол в бараке, а уже на следующее утро там дымилась печка, сложенная для него персонально. Дабы мысли в голове не остужались. В последующие дни его «технический секретарь» то и дело бегал то за дровами, то с котелком на кухню, то к выгребной яме с парашей на одну персону.

Получив все необходимое, Фан Фаныч принялся за работу. Вскоре, получая двойную пайку, он поправился, нагулял жирок. На него с завистью приходили смотреть зеки, особенно с новых этапов. Несмотря на все отсрочки

и затяжки, пришло время сдавать проект. «Великий ученый и изобретатель» сумел настоять на том, чтобы защита и передача проекта состоялась в присутствии авторитетной комиссии, и она прибыла. Фан Фаныч появился в просторном кабинете «хозяина». Поздоровавшись с членами комиссии и назвав некоторых по имениотчеству, он небрежно кинул рулон ватмана на стол начальника.

— Прежде чем приступить к изложению моего открытия, — начал Фан Фаныч, — я хотел бы, с разрешения уважаемой комиссии, задать присутствую щим несколько вопросов, вводящих в курс дела.

Получив разрешение, он обратился к важному московскому чину:

— Скажите, много ли у нас в стране лагерей и колоний?

— Точная цифра — секрет государственной важности, — ответил чин, — но могу сказать однозначно. Много.

— А много ли в них содержится зеков?

— Много, очень много, — зашумели члены комиссии, которым не терпелось ознакомиться с величайшим открытием века. — Поясню свою мысль вкратце, — продолжал Фан Фаныч, — потом у вас будет возможность ознакомиться с проектом в деталях, посмотреть чертежи, диаграммы, графики. Все пояснительные документы и расчеты в этой папке.

Итак. Члены комиссии знают, это не является ни для кого большим секретом, что в обход южной и северной частей Байкала нам приходится прокладывать железную дорогу. Это для страны обходится чрезвычайно дорого, к тому же растягиваются сроки пуска участков в эксплуатацию. Приходится разрабатывать огромное количество скального грунта. Поэтому я выбрал самый дешевый и самый оригинальный вариант прокладки железнодорожных путей по осушенному дну Байкала. В чем его основная суть? К Байкалу, как по южной, так и по северной железнодорожной ветке подвозим шестнадцать миллионов вагонов сухарей. Ссыпаем в озеро. Затем ссыпаем туда же семь миллионов вагонов сахарного песку. Как известно, вода в Байкале пресная.

Большой мешалкой все размешиваем. Тут у меня мешалка в деталях разработана. — Фан Фаныч кивнул на папку. — Свозим со всей страны зеков с ложками. Три дня — и Байкал сухой.

Конечно, члены комиссии давно уже поняли, что над ними издеваются самым наглым образом, и может быть, первым понял это сам «хозяин». Он сидел и скрипел зубами от ярости. Фан Фаныч оказался классным чернушником и отменным мошенником. У Фан Фаныча четвертак. Терять ему нечего. Он взял, вернее, украл у «хозяина» хороших полгода и прожил их как человек.

И при этом до конца срока заслужил уважение и авторитет у других зеков.