Статья 321 Уголовного кодекса России оговаривает наказание за «дезорганизацию деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества». Речь идет об учреждениях ФСИН — следственных изоляторах, изоляторах временного содержания, колониях, а также армейских гауптвахтах.
Статья охватывает три состава. Первая ее часть касается ответственности заключенного за применение насилия, не опасного для жизни или здоровья (или угрозу таким насилием), к другому осужденному с целью воспрепятствования его исправлению или из мести за содействие администрации. За такие действия предполагается наказание в виде лишения свободы на срок до пяти лет.
Санкция части второй статьи 321 УК также предусматривает реальный срок до пяти лет; речь в ней идет об аналогичных действиях, но в отношении не заключенных, а сотрудников колоний и СИЗО.
Часть третья грозит заключением от пяти до 12 лет за насилие, опасное для жизни пострадавшего либо совершенное группой, в отношении заключенного или сотрудника учреждения.
Наказаний, альтернативных лишению свободы, статья не допускает.
Теоретически обвиняемыми по статье 321 УК могут стать и сотрудники ФСИН, но ни один из правозащитников и юристов, с которыми поговорила «Медиазона», о таких случаях не слышал. «Это ведь преступления против госвласти. Трудно представить, чтоб сам сотрудник выступил против администрации ИК», — поясняет екатеринбургский адвокат Алексей Бушмаков.
Статья 321 была принята в 1996 году вместе с первой редакцией Уголовного кодекса РФ. Составы статьи в той версии были похожи на современные, только максимальный срок за насилие, не опасное для жизни потерпевшего, составлял десять лет колонии вместо нынешних пяти. Последние изменения в статью внесли в 2001 году.
«Лагерные бунты, восстания, массовые неподчинения»
Составы, аналогичные описанным в 321-й статье российского УК, в том или ином виде упоминались и в уголовных кодексах союзных республик. Однако в УК РСФСР 1926 года слово «дезорганизация» фигурировало лишь раз применительно к воинским преступлениям.
Применить понятие «дезорганизации» к лагерным реалиям советская юридическая мысль не догадывалась до начала 1930-х. О возможности отмены зачетов рабочих дней для «дезорганизующих» заключенных впервые говорилось в Исправительно-трудовом кодексе 1933 года. В июне 1939 года вышел приказ НКВД «О прекращении практики зачетов рабочих дней и условно-досрочного освобождения», вызвавший возмущение заключенных. В связи с этим 3-й отдел ГУЛАГа через месяц выпустил циркуляр «Об усилении борьбы с побегами и нарушениями лагерного режима», который обязывал администрацию лагерей в течение 10 дней после получения этого документа выявить злостных нарушителей, не выполняющих нормы выработки, организаторов групповых побегов и «эксцессов», агитаторов за срыв производственных заданий и «прочих дезорганизаторов лагерной жизни и производства», а затем предать их суду. Согласно данным Центрального государственного архива Октябрьской революции СССР, за девять месяцев действия циркуляра на основании документа судили 4 033 человека, 201 из них приговорили к расстрелу, но некоторым смертный приговор заменили на новые сроки заключения.
Председатель совета правозащитного Александр Черкасов полагает, что в Уголовном кодексе 1926 года статья, подобная современной 321-й, была бы просто избыточна.
«Я не уверен, что тогда была какая-то необходимость в выделении отдельных составов преступления в случае, если это было на зоне. Было достаточно существующих пунктов 58-й статьи, для того чтобы вменить что-то человеку. Например, саботаж, диверсия», — говорит Черкасов.
До 1960 года за бунты в лагерях заключенных могли судить по статье 59.2 УК РСФСР — участие в массовых беспорядках, как-то: погромах, разрушении путей и средств сообщения, освобождении арестованных, поджогах, если при этом участники беспорядков были вооружены. Максимальным наказанием по этой статье был расстрел.
Правда, в 1927 году формулировка статьи изменилась: теперь в ней говорилось о «массовых беспорядках, сопровождающихся погромами, разрушением железнодорожных путей или иных средств сообщения и связи, убийствами, поджогами и другими подобными действиями». По этой статье, например, судили участников Норильского восстания 1953 года.
Наконец, в 1962 году в Уголовный кодекс РСФСР ввели статью 77.1 — действия, дезорганизующие работу исправительно-трудовых учреждений. Статья была включена в главу «Государственные преступления» наравне с изменой родине, шпионажем, терроризмом и разглашением гостайны.
Изначально статья 77.1 касалась только «особо опасных рецидивистов» и осужденных за тяжкие преступления, которые терроризируют осужденных, «вставших на путь исправления», либо напавших на сотрудников администрации, либо организовавших в этих целях группировки или участвующих в них. Наказание — от восьми до 15 лет колонии или смертная казнь. В окончательной редакции 1984 года в статье было уже два состава: к рецидивистам добавили и других отбывающих наказание. За аналогичные действия им грозило от трех до восьми лет лишения свободы.
Несмотря на то, что администрация в те годы часто грозила осужденным статьей 77.1, на практике она применялась редко и только по весомым основаниям, вспоминает правозащитник, советский диссидент Александр Подрабинек, который в 1978 году был приговорен к ссылке, а спустя три года — к 3,5 годам исправительно-трудовой колонии.
«Эта статья была расстрельной, там до вышки, до смертной казни. Она применялась к тем, кто пытался оказывать сопротивление беспределу лагерной администрации, — рассказывает Подрабинек. — Я не знаю случаев, когда эта статья применялась бы по мелким поводам. Неформально она требовала каких-то серьезных действий, формально — просто дезорганизация. Там диспозиция статьи такая резиновая. Все что угодно можно под дезорганизацией понимать: не пришел на развод, письмо отправил нелегальное. Но на практике она все-таки применялась по более серьезным случаям в те времена. Это лагерные бунты, восстания, массовые неподчинения, забастовки, голодовки массовые».
Правозащитник считает, что не в последнюю очередь из-за этого в 1983 году в УК РСФСР ввели новую статью 188.3 — злостное неповиновение требованиям администрации исправительно-трудового учреждения. Максимальное наказание по ней составляло пять лет лишения свободы.
«Статья более мягкая и по санкциям, и по порядку применения. Меня пытались раскрутить по этой статье уже под конец срока, но у них не получилось, там недостаточный повод был: я погоны оборвал, слегка поколотил, но он (сотрудник колонии — МЗ) был сам виноват. Я не попал под нее совершенно случайно, потому что она вступала в действие с 1 января 1984 года, а я освободился 26 декабря», — говорит Подрабинек.
Как отмечает правозащитник, сами сотрудники колоний, в которых имели место случаи «дезорганизации», несли лишь дисциплинарную ответственность. «Но не за то, что они убили заключенного, или избивали, или пытали. А за то, что вовремя не подсуетились и не предупредили, — говорит Подрабинек. — Бунты были спровоцированы только этим (жестоким обращением с заключенным — МЗ). Зеки, они же не самоубийцы, они же не пойдут на открытый протест, на бунт просто так. Лагерный бунт, или забастовка, или голодовка, никогда не бывают на ровном месте. Это всегда шаг отчаяния, последнее средство. Бунт — это всегда ответ на лагерный беспредел».
При этом, добавляет правозащитник, к бунтам могли привести и противоречия между «красной» и «черной» партиями в колонии: «За этим, как правило, стоит лагерная администрация, которая пытается поставить людей, которые с ней сотрудничают, над всеми остальными. Но это (бунт — МЗ) всегда ответ на какое-то систематическое насилие и унижение».
Практика: цифры
С 2010 года число осужденных по части 1 статьи 321 УК, которая устанавливает ответственность за насилие над другими осужденными и угрозы в их адрес, последовательно сокращалось. В 2010 году по этой части осудили 40 человек, в 2015-м — только девять, минимум за последние пять лет. Почти все приговоры были связаны с лишением свободы; большинство из них — сроки до двух лет включительно. Такие же сроки, в основном, получают и осужденные по второй части статьи.
Число осужденных за насилие над сотрудником колонии или СИЗО (часть 2 статьи 321 УК) за последние годы, наоборот, увеличилось: со 124 человек в 2010-м году до 177 человек в 2015-м.
За насилие, опасное для жизни либо совершенное организованной группой (часть 3 статьи 321 УК), с 2010 по 2015 год судили от 12 до 28 человек в год. Максимума число осужденных, согласно статистике Судебного департамента, достигло в 2015 году. Во всех случаях приговоры были связаны с лишения свободы.
По всем трем составам в последние пять лет суды оправдывали крайне редко, по первой части оправдательных приговоров не было вовсе. Кроме того, по частям 2 и 3 статьи 321 УК от четырех до шести человек ежегодно суд отправлял на принудительное лечение. Исключением стал 2013-й — тогда принудительные меры ни к кому не применили. Обвиняемого по части 1 статьи 321 УК за последние пять лет на принудительное лечение отправили лишь однажды.
Судебная практика по статье 321 УК РФ
Апелляционное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации от 03.09.2019 N 48-АПУ19-14
2) 2 декабря 2016 года Копейским городским судом Челябинской области по ч. 2 ст. 321 УК РФ к 2 годам 6 месяцам лишения свободы, с применением ст. УК РФ к 3 годам лишения свободы, осужден по ч. 1 ст. 212 УК РФ (в редакции Федерального закона 13 июня 1996 года N 63-ФЗ) на 4 года лишения свободы.
Определение Конституционного Суда РФ от 30.01.2020 N 255-О
1. Приговором районного суда от 13 мая 2022 года, вынесенным судьей единолично, гражданин Л.А. Трегубов осужден за совершение в период отбывания наказания в виде лишения свободы преступления, предусмотренного частью второй статьи 321 УК Российской Федерации. Полагая, что его уголовное дело должно быть рассмотрено судом с участием присяжных заседателей, осужденный обжаловал в апелляционном порядке принятое по итогам предварительного слушания постановление от 21 марта 2022 года о назначении судебного заседания, которым также отказано в удовлетворении ходатайств стороны защиты об истребовании доказательств и о рассмотрении дела с участием присяжных заседателей. Апелляционным постановлением областного суда от 23 мая 2022 года производство по апелляционной жалобе Л.А. Трегубова прекращено ввиду того, что на момент ее рассмотрения в его отношении вынесен обвинительный приговор, а каких-либо подлежащих самостоятельному обжалованию решений, с учетом положений части седьмой статьи 236 УПК Российской Федерации, оспариваемое постановление не содержало.
Апелляционное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 07.11.2018 N 21-АПУ18-3
К. судимого: 1) — 7 апреля 2006 г. Верховным Судом Республики Ингушетия по ч. 2 ст. 209, ч. 3 ст. 222, ч. 2 ст. 222 УК РФ, ч. 3 ст. УК РФ к 9 годам лишения свободы; 2) — 3 июля 2008 г. Кольским районным судом Мурманской области по ч. 1 ст. 321, ч. 2 ст. 321 УК РФ, ч. 2 ст. УК РФ, ст. УК РФ к 6 годам 6 месяцам лишения свободы, освободившегося 31 декабря 2014 г. по отбытии срока наказания, обвиняемого по ч. 2 ст. 208, ч. 3 ст. 222, ч. 3 ст. 222.1, ст. 317, ч. 1 ст. 314.1 УК РФ,
Апелляционное определение Судебной коллегии по делам военнослужащих Верховного Суда Российской Федерации от 02.07.2019 N 205-АПУ19-14
осужден к лишению свободы за совершение преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 321 УК РФ, на срок 10 лет, за совершение преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 205.1 УК РФ (в редакции Федерального закона от 6 июля 2016 г. N 375-ФЗ), на срок 8 лет, и на основании ч. 3 ст. УК РФ путем частичного сложения назначенных наказаний ему окончательно назначено 15 лет лишения свободы в исправительной колонии строгого режима.
Апелляционное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 26.01.2017 N 5-АПУ17-2
— 18 июля 2007 г. по ч. 2 ст. 321 УК РФ, на основании ст. УК РФ к 9 годам 9 месяцам лишения свободы (с учетом постановления от 20 декабря 2012 г.), освобожден по отбытии наказания 13 декабря 2013 г.,
Апелляционное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 30.05.2017 N 72-АПУ17-10
4. 23 апреля 2007 года по ст. 321 ч. 2, 70 УК РФ к 4 годам 6 месяцам лишения свободы, освобожденный 21 октября 2011 года по отбытии наказания, — осужден по п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ к 18 годам лишения свободы с отбыванием в исправительной колонии особого режима с ограничением свободы сроком на 2 года с установлением следующих ограничений: не уходить из жилища после 22 часов, не посещать общественные места, не изменять избранное место жительства и не выезжать за пределы территории муниципального образования без согласия уголовно-исполнительной инспекции, два раза в месяц являться для регистрации в уголовно-исполнительную инспекцию, осуществляющую надзор за отбыванием осужденным наказания в виде ограничения свободы.
Апелляционное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 27.06.2017 N 56-АПУ17-12
4) приговором Ленинского районного суда г. Владивостока от 08.12.2006 по ч. 2 ст. 321, ст. УК РФ к 3 годам лишения свободы, 5) приговором Находкинского городского суда Приморского края от 24.04.2007 по ч. 2 ст. 321 УК РФ на основании ч. 5 ст. УК РФ к 4 годам 3 месяцам лишения свободы, освобожден из мест лишения свободы по отбытии наказания 05.03.2011,
Апелляционное определение Судебной коллегии по делам военнослужащих Верховного Суда РФ от 31.08.2017 N 203-АПУ17-22
осужден к лишению свободы: на срок 12 лет с ограничением свободы сроком на 2 года за совершение преступления, предусмотренного п. п. «а», «г» ч. 2 ст. 206 УК РФ; на срок 5 лет за совершение преступления, предусмотренного ч. 3 ст. и ч. 3 ст. 313 УК РФ; на срок 8 лет за совершение преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 321 УК РФ.
Апелляционное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 25.04.2018 N 66-АПУ18-8
— ч. 2 ст. 321 УК РФ (по эпизоду в отношении З. и К.) к 2 годам; — ч. 3 ст. 321 УК РФ (по эпизоду в отношении К.) к 3 годам; на основании ч. 3 ст. УК РФ по совокупности преступлений путем частичного сложения наказаний окончательно к 4 годам в исправительной колонии общего режима;
Апелляционное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации от 15.01.2020 N 4-АПУ19-47СП
— по ч. 3 ст. 321 УК РФ на 8 лет; — по ч. 2 ст. 213 УК РФ на 5 лет; — по ч. 3 ст. , п. п. «а», «е», «и» ч. 2 ст. 105 УК РФ на 10 лет с ограничением свободы на 1 год;
Определение Конституционного Суда РФ от 29.10.2020 N 2567-О
По мнению заявителя, часть третья статьи 321 УК Российской Федерации противоречит статьям 17 (часть 1), 18, 19 (части 1 и 2), 45, 46 (часть 1), 55 (часть 3) и 71 (пункт «в») Конституции Российской Федерации, поскольку — по смыслу, придаваемому ей правоприменительной практикой, — позволяет привлекать к уголовной ответственности обвиняемых, содержащихся под стражей, вопреки системной связи с частью первой той же статьи, предусматривающей наказуемость действий только лиц, осужденных к лишению свободы.
«Ответная мера»
В 2007 году правозащитник Валерий Абрамкин, выступая с докладом на III Всероссийском съезде в защиту прав человека, говорил о статье 321 УК. «Современный ГУЛАГ — это хуже, чем ГУЛАГ Сталина. А применение статьи 321 УК РФ к заключенным, которые, протестуя против действий сотрудников исправительных учреждений, наносят себе физический вред, ведет к немирному характеру акций протеста, что мы и наблюдаем в последнее время», — цитировала Абрамкина «Новая газета».
«Комитет за гражданские права» сообщал о случаях фабрикации дел по статье 321 УК еще в 2009 году и описывал три подобных дела.
— Хочешь я тебе еще срок добавлю? — обращается сотрудник ростовской ИК-10 к заключенному, который сидит на корточках с завязанными за спиной руками.
— Не надо.
— ***[междометие], может, соберем ему 321-ю, Анатольич? — предлагает второй сотрудник.
Этот диалог попал в видео, оказавшееся в сети в конце 2012 года. На шестиминутной записи несколько работников ФСИН избивают заключенного, нецензурно оскорбляя и унижая его — тюремщики недовольны тем, что заключенный пожаловался на действия одного из них.
Основатель Gulagu.net Владимир Осечкин считает, что эта сценка как нельзя лучше характеризует сложившуюся практику применения статьи 321 УК к заключенным, и называет ее репрессивной. «Над каждым осужденным висит угроза срока нового наказания, если они будут делать что-то, что противоречит воле тюремщиков», — подчеркивает Осечкин.
По его словам, сфабриковать такое дело для сотрудников колоний или СИЗО не составляет труда: «Достаточно справки об ушибе и показаний нескольких тюремщиков о том, что некий осужденный ударил кого-то из сотрудников. Сегодня и медики в колонии зависимы от сотрудников, они могут выписать соответствующий акт освидетельствования. А этот синяк могут сотрудники во время тренировки поставить».
Жертвами злоупотребления статьей, как правило, становятся заключенные, которые обращаются с жалобами в различные инстанции. «Они (сотрудники колоний и СИЗО — МЗ) запросто могут это сделать из чувства мести или из чувства зависти, если к нему красивая жена на кабриолете приезжает», — рассказывает Осечкин.
По сведениям правозащитника, сотрудники ФСИН зачастую записывают на регистраторы и камеры видеонаблюдения момент, когда осужденный агрессивно реагирует на побои или оскорбления, и отключают средства видеофиксации, когда им это удобно. При этом заключенные лишены возможности как-либо фиксировать происходящее с ними. «Никакого иммунитета у простого заключенного нет, потому что сотрудники научились отключать камеры видеонаблюдения и фабриковать рапорты о якобы отсутствии электроэнергии, научились вырезать конкретные куски видео, отворачивать камеры в сторону. У осужденного нет никакой доказательной базы. У осужденного нет ни диктофона с собой, ни фотоаппарата, ни видеокамер», — отмечает Осечкин.
Руководитель Уральской правозащитной группы Николай Щур рассказывает, что в Челябинской области обвинения в дезорганизации обычно предъявляют участникам тюремных акций протеста, зачастую мирных. В то же время правозащитник считает, что в случае с участниками бунта в СИЗО-1 Челябинска применение статьи было оправданным: «Там действительно сопровождались порчей имущества, поджогами и так далее».
В настоящее время в Челябинской области идет судебный процесс по делу о протестах 2012 года в копейской ИК-6. Двум десяткам заключенных предъявили обвинения по статье 321 УК. Щур отмечает, что акция протеста тогда носила исключительно мирный характер. «Их обвиняют в том, что они в количестве более 100 неустановленных лиц подбивали других осужденных на массовые беспорядки. Все это не выдерживает никакой критики», — говорит уральский правозащитник.
Сотрудники ФСИН сплошь и рядом используют статью, чтобы скрыть собственные нарушения, полагает он. «Чаще всего цель одна — сокрыть преступление, которое они делают сами в этой колонии. И все списать на заключенных, — убежден Щур. — Подавляющее число обвинительных заключений вымышленные, сфабрикованные, надуманные и созданы именно для того, чтобы скрыть преступления следователей, прокуроров, судей и, самое большое, работников этих учреждений».
В то же время, по словам Владимира Осечкина, статью 321 УК для давления на заключенных используют сравнительно редко: чаще дела возбуждают по статьям 212 УК (массовые беспорядки) в случае коллективных акций протеста и 306 УК (ложный донос) — против осужденных, которые жалуются на действия администрации.
«321 — это достаточно редкая статья, потому что, если официально фиксируется дезорганизация, нарушения будут и у самих сотрудников. Это внутренние проверки и так далее. Как правило, ход материалам по 321-й дают, когда на осужденном характерные следы побоев, и он успел сообщить об этом членам ОНК, журналистам, координаторам Gulagu.net. Когда они понимают, что у них может маячить впереди реальная доследственная проверка и возбуждение уголовного дела, тогда они тут же все садятся и до 12 ночи пишут под копирку показания, легализуют применение спецсредств в рамках подавления преступника, который дезорганизовывал работу учреждения. Это ответная мера», — поясняет Осечкин.
Адвокат из Екатеринбурга Алексей Бушмаков представлял интересы заключенной, которую обвиняли по части 2 статьи 321 УК и в итоге осудили на четыре года лишения свободы — во время обыска женщина ударила по лицу сотрудницу отдела безопасности. Бушмаков утверждает, что заключенную спровоцировали: до этого сотрудники колонии долгое время издевались над его подзащитной. «Это доказано в суде, — говорит адвокат. — Они хотели наказать за ее непокорный нрав, она очень справедливая и ищет везде правду. Понимаете, если что-то случается в колонии, виноват заключенный, а не сотрудник ФСИН. Это презумпция вины осужденного».
Оценивая практику по 321-й статье, Бушмаков соглашается: нормой УК нередко злоупотребляют. «Провокации очень частое явление», — признает защитник.
Комментарий к ст. 321 УК РФ
Основным объектом преступления является нормальная деятельность учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества. Дополнительный объект — здоровье человека.
К учреждениям, обеспечивающим изоляцию от общества, прежде всего относятся учреждения, исполняющие наказание в виде лишения свободы. В соответствии со ст. 16 УИК РФ такими учреждениями являются: воспитательная колония, лечебное исправительное учреждение, исправительные колонии общего, строгого или особого режима, тюрьма, дисциплинарная воинская часть.
Обеспечивают изоляцию от общества также:
— следственные изоляторы уголовно-исполнительной системы;
— изоляторы временного содержания подозреваемых и обвиняемых органов внутренних дел;
— изоляторы временного содержания подозреваемых и обвиняемых пограничных органов Федеральной службы безопасности.
Местами содержания под стражей подозреваемых и обвиняемых могут являться учреждения уголовно-исполнительной системы, исполняющие уголовное наказание в виде лишения свободы.
В случаях, когда задержание по подозрению в совершении преступления осуществляется в соответствии с УПК РФ капитанами морских судов, находящихся в дальнем плавании, или начальниками зимовок в период отсутствия транспортных связей с зимовками, подозреваемые содержатся в помещениях, которые определены указанными должностными лицами и приспособлены для этих целей .
———————————
См.: ст. 7 Федерального закона от 15 июля 1995 г. N 103-ФЗ «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» // СЗ РФ. 1995. N 29. Ст. 2759.
В соответствии со ст. 47 УПК РФ осужденным является обвиняемый, в отношении которого вынесен обвинительный приговор.
Объективная сторона преступления выражается в действии. Частью 1 ст. 321 УК РФ установлена ответственность за применение насилия, не опасного для жизни или здоровья осужденного, или угрозу применения насилия в отношении него с целью воспрепятствовать исправлению осужденного или из мести за оказанное им содействие администрации учреждения или органа уголовно-исполнительной системы.
В ч. 1 ст. 321 УК РФ не устанавливается, какие категории осужденных подлежат защите в соответствии с рассматриваемой нормой. Закон не определяет и вид наказания, к которому был осужден потерпевший. Однако, поскольку ответственность установлена за дезорганизацию деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества, речь может идти только об осужденных, отбывающих наказание в виде лишения свободы (на определенный срок или пожизненное лишение свободы).
Следует отметить, что ст. 321 УК РФ не установлена ответственность за применение насилия в отношении иных категорий лиц, которые находятся в учреждениях, обеспечивающих изоляцию от общества, например подозреваемых, обвиняемых, задержанных.
Частью 1 ст. 321 УК РФ охватывается применение насилия, не опасного для жизни или здоровья. Понятие этого вида насилия дано в п. 21 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. N 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» . Под насилием, не опасным для жизни или здоровья, понимаются побои или совершение иных насильственных действий, связанных с причинением потерпевшему физической боли либо с ограничением его свободы (связывание рук, применение наручников, оставление в закрытом помещении и др.).
———————————
Бюллетень Верховного Суда РФ. 2003. N 2.
Состав преступления, предусмотренный ч. 1 ст. 321 УК РФ, является формальным. Деяние будет оконченным с момента совершения действий. Общественно опасные последствия не включены в конструкцию данного состава преступления.
Субъективная сторона характеризуется прямым умыслом. Обязательным признаком субъективной стороны состава преступления является цель воспрепятствования исправлению осужденного, т.е. ведению им правопослушного образа жизни, или месть за содействие, оказанное осужденным администрации учреждения или органа уголовно-исполнительной системы.
Субъект преступления общий — вменяемое лицо, достигшее шестнадцатилетнего возраста.
Частью 2 ст. 321 УК РФ установлена ответственность за те же деяния, совершенные в отношении сотрудника места лишения свободы или места содержания под стражей в связи с осуществлением им служебной деятельности либо его близких.
Отличие данного состава преступления от предыдущего состоит в личности потерпевшего и мотиве совершения преступления. Потерпевшим в данном случае является сотрудник места лишения свободы или места содержания под стражей или его близкие. Последнее понятие рассматривалось ранее.
В соответствии со ст. 12 Федерального закона от 15 июля 1995 г. N 103-ФЗ «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» к сотрудникам мест содержания под стражей относятся лица рядового и начальствующего состава органов внутренних дел, сотрудники учреждений и органов уголовно-исполнительной системы, военнослужащие органов федеральной службы безопасности и Вооруженных Сил Российской Федерации, исполняющие обязанности по обеспечению режима содержания под стражей.
Статьей 24 Закона РФ от 21 июля 1993 г. N 5473-1 «Об учреждениях и органах, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы» определено, что сотрудниками уголовно-исполнительной системы являются лица, имеющие специальные звания сотрудников уголовно-исполнительной системы .
———————————
Ведомости СНД и ВС РФ. 1993. N 33. Ст. 1316.
Субъективная сторона состава преступления характеризуется прямым умыслом. Обязательным признаком субъективной стороны является мотив совершения деяния — связь с осуществлением сотрудником его служебной деятельности.
Лица, не достигшие шестнадцати лет и совершившие рассматриваемое деяние, подлежат ответственности по статьям, устанавливающим ответственность за преступления против личности.
Квалифицированный состав преступления предусмотрен ч. 3 ст. 321 УК РФ. Квалифицирующим признаком является совершение деяний, предусмотренных ч. ч. 1 или 2 этой статьи, организованной группой (ст. 35 УК РФ) или с применением насилия, опасного для жизни или здоровья (насилие, повлекшее причинение тяжкого и средней тяжести вреда здоровью, а также причинение легкого вреда здоровью, вызвавшего кратковременное расстройство здоровья или незначительную стойкую утрату общей трудоспособности, а также насилие, хотя и не причинившее вреда здоровью, но в момент причинения создававшее реальную опасность для жизни или здоровья).
Причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего, не охватывается составом рассматриваемого преступления и требует дополнительной квалификации по ч. 4 ст. 111 УК РФ.
Убийство сотрудника места лишения свободы или места содержания под стражей либо осужденного с целью воспрепятствовать его исправлению или из мести за исполнение им общественной обязанности, совершенное лицом, отбывающим наказание в виде лишения свободы или содержащимся под стражей, надлежит квалифицировать, помимо соответствующей части ст. 105 УК РФ, по ст. 321 УК РФ, предусматривающей ответственность за дезорганизацию нормальной деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества.
